“Беседа двух ветеранов”

Публикуемая ниже беседа двух ветеранов (младшему 80-й, а старшему 110-й год) была написана в 2005 году, к столетию Забайкальского рабочего, однако актуальности за прошедшие десять лет материал не потерял, в чем все мы сейчас и убедимся.

Беседа двух ветеранов
З.Р.: В советские времена по моим критическим выступлениям на местах обязаны, подчеркиваю, обязаны были проводить расследования, принимать меры и отвечать редакции. Рубрики для этого даже были Меры приняты, По следам наших выступлений, Отписку под прицельный огонь!.
П. И.: Зато заслуженнее будут успехи на этом пути, каковой и является основным путем к настоящему читателю. А разве нужна ему газета, которая не воюет за то, от чего зависит бытие большинства, газета без критики, без анализа проблем? Она такая, можно сказать, диванная, будет насмешкой над твоим именем Забайкальский рабочий.
З.Р.: Прописи все это, причем из времен, когда у меня голова не болела ни о финансах, ни о кадрах…
П. И.: Да, странно получается в советские времена, которые уже 25 лет склоняют и пинают, для редакций было легче с финансами, кадрами, действенностью публикаций, с увеличением авторского актива и читательской аудитории, а теперь вот все труднее, все сложнее. Ну, а сам-то ты, Забайкальский рабочий, каким хотел бы быть в новых условиях?
З.Р.: Ты не забыл, что газеты давно уже просто СМИ средства массовой информации, а?
П. И.: Брось подначивать. Сам прекрасно знаешь, что любая информация, даже заметка о выступлении хора ветеранов агитация. И все потуги представить прессу бесстрастным зеркалом блеф. И второй секрет твоего долголетия, считаю, заключается как раз в том, что тебе служили, по крайней мере в мои годы работы в ней, те, кто не просто освещал жизнь области, а воевал за ее улучшение. Назвать поименно хотя бы лидеров этого костяка: Константин Рубцов, Петр Файерштейн, Дмитрий Смагин, Викентий Усаров, Анатолий Пузанов.
За их плечами не было университетов с журналистикой, но были богатые университеты жизни. А в 50-е и начале 60-х в редакцию волной влились мы, выпускники МГУ, УрГУ, ЛГУ…
З.Р.: Ну чем-чем, а самодовольством вы не болели: как дети войны знали, что почем в жизни, а как поколение оттепели смотрели на все критически.
П. И.: Спасибо за похвалу, но если наши публикации начнут читать нынешние забрабовцы, они будут хмыкать: Ну и размышления, ну и критика! Вот если бы они критиковали систему! А то лишь ее недостатки… Скажи они это мне в лицо, я бы, конечно, ответил. Сначала сказал бы: А вы? Почему вы если что и критикуете в своей системе, то политиков и политику, а она, как известно, лишь следствие экономики, основанной на частной собственности. Замахиваетесь вы на эту основу? спросил бы. Показываете ли все, что именно она порождает? В общем, лекцию бы прочитал.
З.Р.: Почему?! Ты же систему не критикуешь. И к тому же беседуешь-то с кем? С юбиляром! В крайнем случае я сам попрошу напечатать нашу беседу, скажу: Потомки должны быть мудрее предков! И заверю, что ты не обидишься ни на какие предисловия или послесловия к беседе. И еще скажу: Слышали бы вы, как они сами себя парили на летучках!
П. И.: Постоянная неудовлетворенность уровнем газеты это еще один секрет твоего долголетия. И еще один рефрен наших летучек: надо расписывать не успехи или недостатки, а все дела показывать через человека, через то, что им движет в плохом и хорошем, через взаимоотношения людей…
З.Р.: Помню я это все … Признаться, мне временами неловко становится: Как же так, я и не знаю, что происходит на машзаводе, жив ли станкозавод, другие заводы. А колхозы, или как их там теперь называют?
П. И.: Тревога за людей самая здоровая болезнь сердца. Так что болей за народ! Правда, теперь он у нас разный. В конце 93-го я написал статью под заголовком Если мы народ… Видишь если… Да и теперь у меня нет полной уверенности в том, что не переделают истинный народ России тот, для которого душа всего дороже. Пока этот голос слышен, и временами мне кажется, что он становится даже слышнее.

О если бы Маркс был жив!
П. И.: В дни твоих юбилеев в советские времена забрабовцы вспоминали их с почтением. Особое слово было у нас о первом редакторе Викторе Курнатовском. Потомственный дворянин еще студентом вступает в партию Народная воля. После ссылки заграница, уроки у Плеханова, участие в работе I Интернационала, знакомство с Энгельсом. С дипломом инженера-химика, полученным в университете Цюриха, решает вернуться в Россию. И дальше обычная судьба революционера своя работа, арест, два года в одиночной камере, ссылка в Якутию, освобождение революцией и Чита, выпуск первых твоих номеров в свет. Прежде всего для рабочих и с их помощью на добытых ими шрифтах, на сооруженной ими печатной машине и в основном на их средства.
З.Р.: Я прожил длинную жизнь в 110 лет, пусть и с перерывами. Жил всем, чем жил народ Забайкалья и России. В этом убедится любой, кто удосужится хотя бы полистать мои подшивки. Помнишь, за что я выступал в своих первых восьми номерах?
П. И.: Конечно, я это помню. За то, что требовали все рабочие за восьмичасовой рабочий день, за повышение зарплаты, за отмену штрафов и так далее. Это были требования всего рабочего класса России.
З.Р. Сегодня нам с тобой могут сказать: на этот социализм народ подбивали большевики. Как и на стачки, забастовки, на революцию.
П. И.: Почитайте хотя бы первые номера Забайкальского рабочего и тогда, может быть, вы поймете, кто и что вынудило рабочих устанавливать восьмичасовой рабочий день самозахватным путем, а крестьян тем же путем занимать помещичьи земли. А что было до этого и после этого? Аресты, военно-полевые суды, расстрелы…
З. Р.: В первом моем номере были слова: О если бы Маркс был жив, чтобы видеть все это собственными глазами! А после этого эпиграфа: Так воскликнул на склоне лет старик Энгельс, окидывая взглядом могучее рабочее движение… 1905 год, Чита, что называется, медвежий угол и Маркс, Энгельс…
П. И.: Извини, но эта твоя и, добавлю, моя гордость за подкованных марксизмом предков сегодня у многих вызовет кривые усмешки.
З.Р.: Маркс ведь поднялся на плечах таких столпов философии, как Гегель, Фейербах, Кант, на плечах плеяды английских экономистов и французских социалистов. Так ведь в советские времена вы писали?
П. И.: Так, но… Просмотрел вашу статью И еще раз: куда идет Россия? Читать не хочется. Опять ссылки на Маркса. Да он писал 150 лет назад. Все это устарело… такой отклик получил я в 93-ем году. Пришлось отвечать целой статьей, причем на полполосы.
З. Р.: Кстати, а ты заметил, как мои первые редактора отбрили доморощенных провокаторов, которые выступили за немедленный захват власти в Забайкалье и создание самостоятельной Забайкальской республики?
П. И.: Конечно, заметил. Сейчас мне кажется, что твои руководители недоумевали бы, читай они похвалы себе за создание Читинской республики, пусть и в кавычках. Ведь именно в раздробленности российского рабочего движения они видели основную причину поражения революции.

Газета-труженик, газета-рабочий
З.Р.: Ну, слушай, чем дальше в лес, тем больше смеха. Предвижу, начнешь пугать криком западных философов о том, что в их странах, развитых, даже благоденствующих, не только бог, но и человек в человеке умирает. Когда ты этим размахивал в своих статьях, я, признаться, всякий раз думал: Ну что он делает! Кто в это поверит? Всякий ли это поймет?..
П. И.: Но ведь я последним в статьях говорил: Вы-то, дорогие мои, честно зарабатывая свой хлеб, даже в нужде не кидаясь в воровство, не отдавая свою душу на съедение зависти, жадности, злобе, как раз живете! А тем, кто, воспользовавшись распахнутым настежь воротами для прихватизации, начал грабить Россию, говорил другое. А главное всем твоим читателям говорил: Вас уверяют, что страну повернули на дорогу цивилизации, но посмотрите, что пишут про эту дорогу западные ученые, причем и философы, да к тому же именитые и знаменитые, да к тому же отнюдь не противники капитализма…
З.Р.: Извини, что перебиваю, но ты что-то больно разошелся и забыл о цели нашей беседы.
П. И.: Кто-кто, а журналист должен видеть не только плюсы, но и минусы даже родной системы. Сент-Экзюпери, написавший Маленького принца, ценивший ощущение, что он живет, единожды воскликнул: Ненавижу свою эпоху! Почему? Прежде всего потому, что видел: Экономика, основанная на прибыли, стремится… создавать людей для жвачной резинки, а не жвачную резинку для людей.
З.Р.: Мне кажется, что вызовешь у людей кривые усмешки, а то и раздражение. Одни горько усмехнутся: Нам бы удовлетворять хотя бы самый первородный инстинкт сытыми быть… А другие, пусть и не многие: Нам бы такой потребительский инстинкт с возможностью его удовлетворять годика через три более модерновое авто покупать! Да и в квартире все обновлять, а того лучше на элитную ее поменять… Советский Союз с его социализмом разрушили потому, что народ молчал, потому, что в нем жила зависть: Вон как живут на Западе!.
П. И.: На нашу беседу я принес Литературную газету от 24 октября 1964 года. Храню я этот номер из-за статьи Эриха Фромма. Начинается она с парадокса самый высокий уровень жизни в Швеции, но там и самый высокий уровень алкоголизма и даже самоубийств. Это, предельно кратко говоря, пустота вместо интереса к работе, людям, жизни и, вдобавок ко всему, чувство себя винтиком гигантской машины.
З.Р.: Постой-постой, про винтики обычно говорят, имея в виду вас, советских людей…
П. И.: А ты прислушайся к тому, что и как говорят про свои трудовые и боевые времена миллионы стариков. Да, вроде бы жалуются часто тяжко бывало, бедновато и голодновато, но за этим слышится и гордость выдержали, выстояли, вон какую державу подняли…
З.Р.: А ты что, против этого?
П. И.: Против, если это всего лишь смазывание, за которым кроется взгляд на человека лишь как на рабсилу. Единственная моя статья, которой в советские времена не дали хода, была как раз против этого деляческого взгляда, о чем говорит уже ее заголовок Видеть в человеке человека!
З.Р.: Странно ведь тогда на моих полосах изо дня в день звучало: Все для человека, все во имя человека! Так что статья, судя по заголовку, в духе времени, в партийном духе…
П. И.: Ее не напечатали, а через десять лет на твои полосы не пустили мою Исповедь после выборов, в которой я писал о том, почему на президентских выборах голосовал за коммуниста Зюганова.
З.Р.: Читал. Ну, так и что, можно спокойно продавать себя одному, потом другому, третьему? Но это ведь и есть превращение самого себя в приложение к кошельку. А сколько в моих подшивках фельетонов о тех, кто готов был на что угодно ради наживы…
П. И.: В советские времена оправдывались: колеблемся вместе с линией партии… Ну, а в последние 25 лет кто понуждает делать зигзаги? В советские времена страна шла по неведомому пути, да еще под каждодневным обстрелом из всех видов оружия, а в 90-е годы ее остаток повернули на дорогу цивилизации, о всех поворотах которой написаны горы литературы.
З.Р.: Нам пора закругляться. Хотя ты так и не подступил к чисто журналистским советам.
П. И.: К каким это чисто журналистским советам? О чем писать и как писать?
З.Р.: Что надо, чтобы у тебя появилось что сказать?
П. И.: Так я об этом только и говорю. Правда, тебе кажется, что над этим могут посмеяться. Жаль, если так. Человек, который расстается с идеалами, остается с инстинктами. И что он с ними может сказать людям? То же самое без убеждений. Хотя бы без убеждения, что человек может жить истинно по-человечески умом и душой, вернее сказать, сердечным разумом и разумным сердцем, ибо ум, поставленный на службу эгоизму с его изощренной хитростью, ученые оправданно называют умом животного. Только понимая это, журналист будет смотреть на все, начиная с поступков индивида и кончая законами общественной системы и даже современной цивилизации, через призму поднимает это человека в человеке или, наоборот, опускает до экономической марионетки и даже до голой обезьяны. Разве при человечном справедливости, совести, чести, стыде, доброте могли бы катить по стране нескончаемыми валами взяточничество, коррупция, проституция всех видов и тому подобное? Согласен?
З.Р.: Конечно! Самым отрадным для меня во все времена было, когда люди говорили друг другу: А ты читал в Забайкальском рабочем…? И это, знаю, всегда было о том, над чем люди ломали головы или из-за чего у них болели души.
П. И.: Что ж, желаю побольше тебе таких публикаций. И давай на этом закончим нашу беседу. Хотя, как говорят, все мы ходим под богом, надеюсь еще годы пожить с тобой старейшей газетой России. Такой вот у тебя почетный статус! Но главный твой статус, считаю, в имени твоем Забайкальский рабочий. Рабочий! Труженик!

Из когорты шестидесятников
14 октября исполняется 80 лет ветерану Забайкальской журналистики Петру Моисеевичу Игнатенко. Всю свою трудовую жизнь Петр Моисеевич посвятил одной газете незабвенному Забайкальскому рабочему.
Помню, как в 60-х годах в Забайкальском рабочем стали публиковаться материалы за подписью Алешкина, Игнатенко, Воинова, Куренного. Молодые журналисты, только что закончившие журфаки университетов, внесли свежую струю в содержание газеты. То были годы оттепели, как именовали их после смерти Сталина. И, что удивительно, в редакции сложилось интересное творческое содружество старейших забрабовцев Пузанова, Шергова, Смагина, Подорожанского с молодежью. Не было ни зависти, ни склок. Радовались успехам коллег, каждой интересной публикации. Объединяла стариков и юную поросль творческая атмосфера, царившая тогда здесь.
Петр Игнатенко начинал собкором Даурии. Прошел и проехал вдоль и поперек Борзинский, Забайкальский, Приаргунский районы. Позднее способного газетчика перевели в аппарат редакции, был членом редколлегии, а последние годы занимал пост заместителя редактора газеты. Если собрать все, что было опубликовано им в газете за эти десятилетия, то получилась бы многотомная библиотека.
Я хорошо знаком с творчеством Игнатенко. Можно много рассказать про его репортажи о сельской жизни, хлеборобах и механизаторах, врачах и учителях, да, пожалуй, нет такой профессии, о которой бы ни рассказывал журналист. Можно с уверенностью утверждать, что нетерпимость к порокам и их носителям, утверждение правды и справедливости, жизнь людей труда вот главные темы всех материалов, напечатанных им в газете.
Это кредо было доминирующим в те годы в Забайкалке.
Самым трудным и сложным для редакции и творческого коллектива был период 90-х годов, когда рушилась идеология, терялась вера в справедливость и порядочность. Многие газетчики избрали легкий путь безыдейной развлекательности читателей, сомнительной сенсационности и беспринципности лишь бы опубликоваться.
Игнатенко не изменил своих взглядов на главные ценности жизни, считал, что истина, справедливость пробьют дорогу, люди со временем разберутся, кто герой, а кто лишь печется о личном благополучии.
Были попытки закрыть газету, но здоровые силы редакции выдержали напор либералов. Забайкалка продолжала жить. Шла жестокая полемика с так называемыми демократическими изданиями, которые появлялись, исчезали и снова возникали, внося смуту в сознание людей.
Когда-нибудь честные исследователи российской печати, изучая публикации тех лет, будут с интересом читать Игнатенко, подтверждая его правоту и прозорливость.
Сегодня Петр Моисеевич отмечает юбилей. Мы, коллеги по перу, желаем ему доброго здоровья, много счастливых дней, благополучия в семье.
Алексей РУСАНОВ, ветеран печати. Коллектив редакции Забайкальский рабочий.