За ширмой секретности

Деятельность сотрудников фельдъегерской службы надежно скрыта от посторонних глаз. О том, что иногда происходит в этой засекреченной государственной структуре, нам становится известным из коротких сообщений СМИ, связанных с чрезвычайными происшествиями. Об одном из таких ЧП с участием наших земляков, доставлявших в Москву секретную корреспонденцию, и пойдет речь. ОПГ, сколоченная по национальному признаку, осенью 2016 года совершила вооруженное нападение на забайкальских «спецов». Следственным аппаратом возбуждено уголовное дело по пяти составам преступлений, в рамках которого Исаев и Карпов признаны потерпевшими (фамилии изменены).

Одновременно с этим комиссия ГФС РФ занялась служебным разбирательством обстоятельств нападения на своих сотрудников и выяснила, что причинами разбойного нападения стали бездействие сотрудников ГФС России при групповом вооруженном нападении, неприменение, и неиспользование своего боевого ручного стрелкового оружия, халатность Исаева и Карпова при исполнении своих должностных обязанностей. Криминология не рассматривает перечисленные обстоятельства в качестве причин совершения разбойного нападения. Эта азбучная истина известна любому студенту юрфака.

По мнению составителя словаря русского языка С.И. Ожегова, причина — это взаимосвязь явлений, при которой одно является причиной другого. Как это ни покажется странным, но выводы комиссии утверждены директором фельдсвязи России. Виновными в ненадлежащей подготовке истцов к отражению нападения комиссией признаны руководители Читинского отдела ГФС РФ. Кроме этого, они же не обеспечили сотрудников средством быстрого уничтожения корреспонденции. Ведь без вины нет и ответственности. Тем не менее потерпевшие были «скоропостижно» (прим. автора) уволены из органов фельдсвязи России с формулировкой: «невыполнение контрактных обязательств сотрудником». Несправедливое увольнение побудило офицеров обратиться с иском в суд Центрального района г. Читы, которому удалось изменить текст Федерального закона о фельдъегерской связи и применить его при рассмотрении дела.

Суд согласился с обвинительными выводами служебной проверки, проведенной ответчиком, то есть  заинтересованной в исходе дела стороной. Более того, безоговорочно принимая его доводы, суд включил в описательно-мотивировочную часть решения текст в объеме двух с половиной листов из заключения служебной проверки. Такое соавторство  не добавляет авторитета судебной власти. Доказательства истцов суд уместил в десяти строчках судебного решения. Судебный акт изложен на 13 страницах.

Судья Забайкальского краевого суда, рассматривая жалобу истцов, не нашел оснований для её передачи в кассационную инстанцию, руководствуясь при этом (кроме указанного) восстановлением и защитой нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защитой охраняемых законом публичных интересов.

Вот как реализуется судьей это требование закона. «Доводы кассатора о невозможности применения оружия из-за обстоятельств нападения и расположения истцов в салоне автомобиля, а также отсутствия подготовки по применению оружия по двигающимся мишеням в условиях нахождения в зоне поражения гражданского населения не могут быть приняты во внимание». Неопровержимые доказательства о невозможности применения оружия в связи с неподготовленностью истцов прицельно применять оружие, находясь в автомобиле в положении «сидя», вести огонь на поражение, не открывая дверей и не опуская стекол дверей, безмотивно отвергнуты судьей. Не учитывать факта нахождения в салоне автомобиля двух фельдъегерей из Таджикистана и водителя Хохлова А. И., расположившихся на передних сидениях  и находящихся на линии прицеливания, между российскими сотрудниками и нападающими, это нонсенс.

Федеральные законы «Об оружии», «О полиции», запрещают гражданам России, сотрудникам полиции, применять огнестрельное оружие, если в результате его использования могут пострадать случайные лица.

В этом же в Определении судьи отмечается: «Суждения о том, что представитель нанимателя не обеспечил истцов оборудованием для быстрого уничтожения корреспонденции (которой на момент нападения было 57 кг.), а также для её хранения и перевозки в автомобиле в сейфах несостоятельны. Его убеждения носят голословный характер». Несостоятельность указанного мнения судьи очевидна. Непосвященному понятно, что перевозить корреспонденцию в сейфе  надежнее, чем в баулах. Вопреки требованиям Конституции РФ и Трудового кодекса России ответчик не выполнил контрактных обязательств по обеспечению условий, необходимых для выполнения сотрудником служебных обязанностей. Компактного средства для уничтожения корреспонденции еще не изобретено. В обращении к суду кассационной инстанции употреблено не гармонирующее с ситуацией словосочетание: «гражданское население». Однако это обстоятельство не отразилось на прохождении дела через вышестоящие судебные инстанции, не повлиявшие на решение районного суда.

Истцы уволены за нарушение требований контракта о прохождении службы, в котором записано: «Во всех случаях при явной угрозе захвата корреспонденции и в чрезвычайных ситуациях действовать с учетом возникших обстоятельств и принимать все меры к сохранению, а при невозможности обеспечить сохранность — к уничтожению корреспонденции».

Этот пункт не разъясняет существо и перечень мер по отражению нападения, словосочетание: «чрезвычайная ситуация, невозможность сохранения корреспонденции, явная угроза захвата корреспонденции». В нем не сформулирована обязанность сотрудника ГФС РФ применять огнестрельное оружие для отражения нападения.

При нападении на сотрудников, доставляющих корреспонденцию, они, наряду с выполнением иных функций,   обязаны предупредить нападающих о возможном применении к ним физической силы, специальных средств, или боевого ручного стрелкового оружия, из автомашины не выходить, ожидать прибытия сотрудников правоохранительных органов.

Не многовато ли этого для двух фельдъегерей? Возможно ли, не опуская стекол и не открывая дверей автомашины, угрожать лицам, вооруженным огнестрельным оружием, применением к ним боевого ручного стрелкового оружия. Фельдъегерь не успеет и рта раскрыть, озвучивая предписание начальства, как будет … уничтожен.

Планирование и техника исполнения нападения свидетельствуют о том, что ОПГ страшилками не испугаешь. Это не «дыхание с кетменем». Необходимо выявлять сильные и слабые стороны и учитывать их. Последний пункт распоряжения —  убийственное предложение сотрудникам ГФС стать живыми мишенями. Для достижения какой цели этот пункт включен в распоряжение? Он явно не в пользу сотрудников ГФС.

Статья 11.4. Закона «О Федеральной фельдъегерской связи» от 17.12.1994 г. № 67-ФЗ регулирует процедуру и основания применения огнестрельного оружия при нападении. Закон указанной статьи лишь предоставляет право применять оружие, но не обязывает фельдъегеря пользоваться этим правом.

Более того, воспользоваться предоставленным правом применения оружия возможно лишь после выяснения разного рода обстоятельств, изложенных в законе. Согласно указанному закону оружие применяется в следующих случаях:

— для отражения группового или вооруженного нападения, совершаемого в целях завладения доставляемой корреспонденцией, технической документацией и образцами промышленных изделий. Возникает естественный вопрос: кто, где, когда, каким способом сообщит фельдъегерю, доставляющему корреспонденцию, о целях нападения? В свободном доступе, такой информации не бывает. Полагаю, что на день нападения и оперативные службы не располагали информацией о подготавливаемом нападении, в противном случае оно было пресечено в зародыше.

Существующая нормативно-правовая база фельдсвязи не содержат в себе ответов на эти вопросы. О целях нападения известно ограниченному кругу лиц. Сотрудники ГФС РФ в этот круг не входят. Складывается ситуация: цель нападения не выяснил — стрелять нельзя, — уволят. Выстрелил — окажется полицейским —  посадят;

— для отражения попыток завладения оружием лиц начальствующего состава органов федеральной фельдъегерской связи;

Этот пункт направлен на отражение попыток, а не факта завладения оружием и обязывает фельдъегеря отделять одно от другого. Это притом, что характер действий пытающегося завладеть оружием одинаковый с действиями по завладению оружием. Отличить попытку от факта можно по достигнутому результату. В тексте не упоминается о том, возможно ли применение огнестрельного оружия по правонарушителям в случае завладения оружием. Кроме этого, в тексте не указано, после какой по счету попытки завладения оружием следует открывать огонь на поражение. Далее. Прежде, чем стрелять, сотрудник ГФС обязан выяснить, (не указано у кого), где и как, с какой целью осуществляется нападение. Если с целью попыток завладения оружием лиц начальствующего состава, то можно стрелять. А если с целью мести руководству фельдслужбы за прошлые обиды, из тщеславия и прочих «оснований», то применять огнестрельное оружие нельзя.

Через два часа после нападения правонарушители, используя несовершеннолетних Сергеева и Бобылина, похищенное ими оружие и боеприпасы к нему российских и таджикских сотрудников, передали местным властям. Следовательно, нападавшие не нуждались в похищенном огнестрельном оружии и боеприпасах к нему, коль скоро так стремительно возвратили похищенное. При таких обстоятельствах становится очевидным, что оружие и боеприпасы не являлись целью нападения.

К секретным вложениям, находившимся в российской корреспонденции, захваченной нападавшими и обнаруженной на видном месте, по данным служебной проверки, доступа не было. Выходит, что и государственная тайна России не являлась объектом заинтересованности членов ОПГ.

Далее, оружие применяется:

— для отражения нападения на сотрудников органов ГФС, если их жизнь и здоровье подвергается опасности;

— для отражения группового или вооруженного нападения на транспортные средства, принадлежащие органам ГФС, на объекты, расположенные на охраняемой территории, в том числе на здания, помещения и сооружения, занимаемые указанными органами, а также для «освобождения» (?!)  указанных транспортных средств и объектов.

Следовательно, для решения вопроса о применении огнестрельного оружия сотрудникам ГФС должна доводиться информация о принадлежности или непринадлежности используемого транспортного средства органам ГФС. Об этом фельдъегерям никогда ранее, а также в день нападения не сообщалось. Это обстоятельство исключает возможность применения огнестрельного оружия.

Служебная проверка, судебные инстанции не выясняли простых вопросов. Доводилась ли до сотрудников информация о возможном нападении? Имелось ли у него время для подготовки к его отражению? Подвергается ли его жизнь и здоровье опасности?

Указанный закон не содержит в себе разъяснения словосочетания «если их жизнь или здоровье подвергается опасности». Опасность — это оценочная категория и колеблется она от смертельно опасной до ничтожной. Определить степень опасности жизни или здоровью человека в момент нападения — занятие не самое подходящее и быстровыполнимое. Необходимо учитывать, что Исаев и Карпов не имеют медицинского или юридического образования. Они среднестатистические россияне, а не судебно-медицинские эксперты.

По логике ответчиков, потерпевшие, находясь в стрессовой ситуации, в стремительно несущейся автомашине должны точно определить — какой степени опасности жизни или здоровью они подверглись. Исаева и Карпова не обучали умению определять степень опасности жизни или здоровью сотрудников ГФС во время нападения. Об этом свидетельствуют программы служебной подготовки потерпевших. Игнорируя перечисленные обстоятельства, ответчики, а за ними и судебные инстанции утверждают о законности увольнения истцов.

Последний пункт перечня разрешает использовать огнестрельное оружие в целях. «Лица начальствующего состава органов федеральной связи имеют право использовать боевое ручное стрелковое оружие для предупреждения о намерении применить оружие, подачи сигнала тревоги или вызова помощи», а не в целях поражения нападающих. Хотелось бы спросить у автора этого текста, сам-то он может отличить стрельбу, предупреждающую о намерении применить оружие, от стрельбы — подачи сигнала или вызова помощи. В чем смысл и имеется ли польза от стрельбы в салоне автомашины при закрытых дверях и окнах. Напрашивается неутешительный вывод.

Статья 11.4. Закона «О фельдсвязи», некоторые положения 60 и 87 Распоряжений ГФС России  создали односторонние преимущества криминальным структурам. Это обстоятельство побудило автора обратиться к Генеральному прокурору Российской Федерации. До адресата обращение не дошло. Генпрокуратура уведомила автора о переадресации обращения в Государственную фельдъегерскую службу, которая проинформирует меня о результатах. Все как в старые, добрые времена.

В ответе ГФС РФ сообщается: «Ваше обращение на имя Генерального прокурора Российской Федерации рассмотрено и сообщается, что нарушений законодательства Российской Федерации в части реализации порядка применения оружия сотрудниками органов федеральной фельдъегерской связи не установлено». Подписано заместителем директора Государственной фельдъегерской службы Российской Федерации генерал-лейтенантом внутренней службы А.Н. Каледкиным, возглавлявшим комиссию служебной проверки.

Лихо! Вот это по-нашему!

Полагаю излишним комментировать ответы уважаемых учреждений. До дня нападения Исаев и Карпов положительно характеризовались, многократно награжденные и поощренные за достижения по службе офицеры в одночасье превращены в изгоев общества с волчьим билетом в кармане.

Не исключено, что при действующих законе и инструкциях в такую же ситуацию, но с другими последствиями  попадет кто-то из сегодняшних продолжателей этой опасной и почетной профессии.

Хотелось бы избежать новых нападений на сотрудников фельдъегерской связи. Этому в какой-то мере могла бы способствовать квалифицированная оценка существующих правовых норм и принятие нормативных актов, отвечающих складывающейся обстановке.

Александр МЕРКУЛОВ.

(Стиль автора сохранен).

от редакции:

Преступники, напавшие на забайкальских фельдъегерей осенью 2016 года в Москве, по версии наших коллег из «Московского комсомольца», охотились за компроматом на кандидатов в депутаты Государственной Думы. По иронии судьбы, в этой истории совсем не счастливый конец: наши земляки лишились … репутации. Их жалобы и обращения не были удовлетворены. Однако, по мнению юристов и независимых экспертов, буква Закона РФ «О государственной  фельдъегерской службе»  в ходе расследования была превратно истолкована. По прошествии времени «ЗР» обратился к общественному представителю бывших  теперь уже фельдъегерей, юристу Александру Меркулову за комментарием.