Александр Лыцусь: «События на Халхин-Голе – это война, а не конфликт» (Продолжение)

В рамках проекта главы Читы Евгения Ярилова «Вторая мировая. Роль Читы и забайкальцев в победе» цикл комментариев известных ученых, историков и архивистов Забайкалья продолжает известный историк, краевед Александр Лыцусь, который занимается исследовательской работой по теме событий на реке Халхин-Гол и увековечиванием погибших в тех боях забайкальцев. Об этом он рассказывает в своей статье.

Начало можно прочитать здесь.

Татьяна Николаевна Сидоренко работала на ткацкой фабрике в Орехово-Зуеве. По комсомольскому призыву отправилась в 1939 году на Дальний Восток, в Комсомольск-на-Амуре. Тогда это было нормой для молодёжи. Татьяне с девчатами в Улан-Удэ пояснили, что есть ещё одно более важное дело, и на крытом брезентом грузовике они направились к границе, в Кяхту.

Получив зимнее обмундирование, комсомолки вскоре оказались в Улан-Баторе, а затем и в Сайншанде — небольшом городке в 700 километрах южнее столицы Монгольской Народной Республики. Здесь располагалась одна из частей 57-го армейского корпуса, дислоцировавшегося в дружественной стране по просьбе монгольского правительства для защиты от агрессии марионеточного прояпонского Маньчжоу-Го. Девушки выполняли различные хозяйственные работы, которых никто не чурался, но питание было скудное.

В июне 1939-го комиссар объявил, что их переводят ближе к линии развернувшихся боевых действий у реки Халхин-Гол. Тогда японская военщина фактически начала войну на востоке Монголии.

Татьяна Николаевна вспоминает: «Привезли нас в степь, поставили палатки на четырёх человек, и началась наша тяжёлая работа. Мы стирали солдатское бельё, которого были горы. Бельё нам выдавали стирать по норме, отвешивая на складе. Стирали под открытым небом, потом сделали навес. Временами было холодно, дул сильный ветер, но мы продолжали работать, хотя некоторые отказывались. Командир (Яцук) уговаривал нас, говорил: солдатам тоже трудно…»

Двадцатилетние девчонки рыли и окопы, наблюдали воздушные бои между японскими и советскими лётчиками. В сентябре после завершения разгрома японских войск девичья команда вернулась в Сайншанду.

Ратный труд Татьяны был отмечен правительством медалью «За боевые заслуги».

Григорий Кириллович Пляскин родился в 1915 году в селе Шундуя Оловяннинского района в многодетной крестьянской семье. В октябре 1937-го был призван в Красную Армию. Служил вначале в 190-м стрелковом полку, а затем в 7-й танковой дивизии. С началом боевых действий дивизия своим ходом из приграничной области вышла к фронтовым рубежам. По приказу командира танкисты принялись обустраивать позиции.

Наши лёгкие танки ТБ-3 были весьма уязвимы для артиллерии, поэтому в оборонительной позиции в открытой степи танк «прятали» по башню.

Григорий Кириллович вспоминал: «Земля как камень. Руки – в кровь. Инструменты, кирки и лопаты ломались как спички. Жара и острый дефицит воды. И тут два бывших шахтёра из Черновских копей проявили профессиональные навыки — по их предложению били шурфы, делали подкопы и рушили целые блоки неподдающегося грунта. Задача была успешно выполнена».

Как-то ночью, обходя окопы, Григорий Пляскин увидел спящего в неположенное время монгольского цирика (бойца): «Не спи! Японец придёт и зарежет». Монгол ответствовал предельно ясно: «Монгол-цирик спит, советский цирик не спит, а служба идёт».

На следующий день, когда между монгольской частью и танкистами вклинился японский отряд, цирики на лошадях с диким воем, от которого жутко было всем, изрубили японцев безжалостно. Долго ругались командиры, что не захватили пленных и не узнали о замыслах тактического манёвра японцев.

В 1940 году семья переехала в Оловянную. Работал подсобным рабочим ОРСа, затем трактористом совхоза ДорУРСа в ставшей родной Оловянной.

Немногословный и скромный, он мало что говорил о боях. Получая очередную юбилейную медаль, тяжело вздыхал, вспоминая погибших в монгольских степях и барханах товарищей.

Это практически всё, что сохранилось в памяти дочери и сына советского воина-интернационалиста Пляскина Григория Кирилловича. Умер он в 1994 году.

Александр Лыцусь.

При подготовке статьи использовались материалы газеты «Читинское обозрение» и произведение Николая Бубнова «Осколок памяти».

Окончание в следующем выпуске.