Забайкальский фронт — первая половина года 1942-го

Первая половина 1942 года была временем надежд на скорую победу. Поначалу успешно разворачивалось наступление советских войск под Москвой. Были одержаны победы под Ростовом и Тихвином. Западный и Калининский фронты начали сражения в районе Ржевско-Вяземского выступа. На юге шла крупнейшая в истории войны Керченско-Феодосийская десантная операция, а на севере немцев попытались выбить с Кольского полуострова. На фронт пошли новые части, сформированные и обученные на Забайкальском фронте, а сюда в нарастающем количестве двигались эшелоны с тяжелоранеными. Появилась новая задача — возвращать этих бойцов в строй.

Новые забайкальские

«Начальник политотдела 7-го запасного автобронетанкового полка в те дни сообщал о том, что с именами Рокоссовского, Федюнинского, Костенко, Лелюшенко, Говорова, Мишулина и других полководцев растет слава наших гвардейских дивизий, что это вызывает гордость у воинов, — рассказывалось в изданных в 1972 году в Иркутске и в 1980 году в Москве трудах по истории Забайкальского военного округа (ЗабВО). — Возросло стремление бойцов и командиров влиться в состав действующей армии. Этот благородный порыв во многом способствовал быстрому и качественному формированию в начале 1942 года на территории Забайкалья 116, 321 и 399-й стрелковых дивизий, отправленных затем на фронт под Сталинград».

116-ю дивизию сформировали в Антипихе и Песчанке из призывников Читинской и Иркутской областей, Бурят-Монгольской АССР. В её состав вошли три стрелковых полка и один артиллерийский; отдельный сапёрный, а также миномётный и медико-санитарный батальоны; две специальные роты — связи и разведки. Таким примерно был и состав двух других дивизий, сформированных в тот период.

Возглавил дивизию служивший в Забайкалье с 1932 года полковник Василий Самсонов. В декабре 1941 года его назначили командовать 457-й стрелковой дивизией, которую в начале 1942 года и переименовали в 116-ю. В начале февраля 1942 года дивизия отправилась в действующую армию и уже в конце февраля — начале марта, войдя в состав 50-й армии Западного фронта, вела тяжёлые бои под Калугой по прорыву оборонительной полосы противника.

Сразу после убытия этой дивизии на запад также из призывников Читинской области, Бурят-Монгольской АССР и Якутской АССР началось формирование в составе 36-й армии 321-й стрелковой дивизии. Всю весну её бойцов и командиров готовили к боевым действиям. Командиром дивизии назначили подполковника Алексея Валюгина. Войну он встретил майором, с первых дней командуя полком. Участвовал в Смоленском сражении, в Орловско-Брянской оборонительной и Елецкой наступательных операциях. В феврале 1942 года его отправили в Забайкалье формировать дивизию, с которой летом он и отправился в район Сталинграда.

В то же самое время в Иркутске была сформирована и подготовлена к отправке на фронт 399-я стрелковая дивизия, в которую вошли преимущественно призывники Прибайкалья, также находившегося в зоне ответственности Забайкальского фронта.

Её командиром в марте 1942 года был назначен полковник Николай Травников, уже участвовавший в боях. В ноябре 1941 года сформированный им в Ессентуках 3-й воздушно-десантный корпус участвовал в боях в районе города Тим, недалеко от Курска.

В июле 1942 года дивизия прибыла под Сталинград.

Опыт фронтовиков активно использовался при подготовке и тех частей, что отправлялись на запад, и тех, что оставались здесь, на востоке. 24 января 1942 года в газете «На боевом посту» рассказывалось о том, что на  каждом учебном занятии танкисты перенимали боевой опыт фронтовиков. «Стрельбы из танкового оружия проводились в усложненных условиях». То же самое было у пехотинцев, артиллеристов, летчиков, связистов, разведчиков и других.

Японцы наглели

Остававшимся на Забайкальском фронте частям приходилось нести двойную, а то и тройную нагрузку, ведь потенциальный противник — Квантунская армия в Маньчжурии, в которой только пехотных дивизий насчитывалось до 28, — не должен был знать о том, что вместо двух армий перед ним в тот момент оставались, по сути дела,  лишь две дивизии. «Обстановка на восточных рубежах СССР оставалась напряженной, — рассказывалось в книгах по истории ЗабВО. — Поражение гитлеровцев под Москвой вынудило японских милитаристов воздержаться от выступления. Но, грубо нарушая договор о нейтралитете, правящие круги Японии не прекращали своей враждебной деятельности против СССР… Не прекращались провокации японской военщины и на границе с СССР. Зимой 1941/42 годов количество приграничных инцидентов резко возросло. Все нарушения носили явно провокационный характер и преследовали двоякую цель: разведывательную и военно-политическую».

В то время японские самолёты не раз нарушали нашу границу. При этом нашим войскам было запрещено открывать ответный огонь, о чём рассказал в своей повести «Орлы над Хинганом» писатель-фронтовик Георгий Мокеевич Марков, по которой был снят художественный фильм «Приказ: огонь не открывать».

Об одном из эпизодов той «необъявленной войны» рассказано в книге ветерана органов госбезопасности Алексея Владимировича Соловьева «Тревожные будни Забайкальской контрразведки»: «2 марта 1942 года два пограничных наряда застав «Средне-Аргунская»  и «Кайластуй» численностью по пять человек каждый, производя проверку состояния участка границы, встретились на острове № 279 реки Аргунь, в двухстах метрах от маньчжурской территории. В 17 часов 35 минут по нарядам был открыт пулеметный огонь с дистанции шестьсот метров. Во избежание потерь наряды отошли в укрытие. Группа японо-маньчжур численностью в пятнадцать всадников углубилась до ста метров на остров, после чего сразу возвратилась обратно. Наши наряды огня не открывали и потерь не имели».

Можно представить, как у наших воинов чесались руки от желания ответить наглому врагу. «Летчики готовы проучить японских провокаторов, нагло попирающих элементарные нормы соблюдения режима государственной границы», — подчёркивал в донесении военком 51-го истребительного авиационного полка батальонный комиссар Кобозев. Но вплоть до 1944 года сбивать наглых нарушителей границы было категорически запрещено. То же самое касалось и ситуации на земле. Получив сообщение о провокации на островах на Аргуни, нарком внутренних дел Лаврентий Берия дал указание начальнику пограничных войск НВКД Забайкальского погранокруга открытых нарядов на острова не высылать, установив скрытое наблюдение из глубины нашей территории.

Главная задача — вернуть в строй

В марте 1942 года в Читу стали приходить эшелоны с тяжелоранеными и тяжелобольными бойцами. Это были, как правило, люди с ранениями большой давности — от двух до шести месяцев. Часть из них прибывала с нарушениями правил хирургической транспортировки, а потому с тяжелыми осложнениями. Эшелоны разгружались на станциях Кадала, Черновская, Чита-1, Чита-2 и Антипиха. Сортировочный пункт размещался на улице Апрельской в так называемых «красных казармах» (ныне ул. Тимирязева, 25). Сюда раненых доставляли с вокзалов, здесь они проходили санобработку и направлялись в специализированные госпитали в зависимости от типа ранений или болезни.

Первые госпитали на тысячу коек развернули в клубе «Красный Октябрь» железной дороги им. Молотова, как тогда называлась Забайкальская магистраль; Кенонской школе;  зданиях «Главлеса» и «Востугля». И на протяжении всего 1942 года продолжали открывать всё новые и новые госпитали — в школах № 1 и № 4, в здании историко-филологического факультета пединститута и в других. В том году только в городе работали 27 эвакогоспиталей, а всего в Читинской области — 35.

В первой половине 1942 года из размещённых в Чите эвакогоспиталей было возвращено в строй 714 человек, выписан в батальоны выздоравливающих — 681, признали ограниченно годными — 92, уволили в отпуск — 243, демобилизовали из армии — 1257 человек. Умерло — 15. Общее количество возвращённых в строй достигло 60,9 процентов, что считалось хорошим показателем.

Главным хирургом отдела эвакогоспиталей в первые месяцы войны стал выдающийся хирург, прошедший бои на Халхин-Голе в 1939 году, Василий Коханский, разработавший новый метод срочных операций, давший хорошие результаты.

Такой наплыв раненых ставил массу новых задач и перед командованием Забайкальского фронта, и перед руководством Читинской области. Надо было не только найти помещения, решив одновременно задачу перевода из них учебных и иных заведений, работа которых не прекращалась. Требовалось организовать всё необходимое для госпиталей — мебели, медицинских инструментов, продовольствия и даже обучения раненых, ставших инвалидами, новым профессиям. И надо сказать, что все эти задачи успешно решались.

Даже такую проблему, как острая нехватка хирургов, решили путём открытия при больнице имени Ленина школы хирургов для молодых врачей и врачей другого профиля (терапевтов, педиатров и стоматологов).

***

Летом 1942 года ситуация на фронтах вновь обострилась. Ряд фронтов терпел  тяжелые поражения, оставляя города, отходил на восток. Гитлеровцы рвались к нефти Кавказа и к Волге, стараясь перерезать главную артерию, по которой горючее для армии поступало из Баку в действующую армию. Советские войска отошли к Сталинграду, где вскоре должна была начаться одна из самых великих битв второй мировой войны.

Александр Баринов.

Фото из книги «Чита в годы Великой Отечественной войны (1941-1945): сборник статей, документов и фотодокументов». Чита: Экспресс-издательство, 2015.