Недолгий взлет мининдела Юрина

100 лет назад, в 1921 году, в Китае начались мирные переговоры между Японией и ДВР. Первоначально они стартовали 26 августа, и вёл их министр иностранных дел (мининдел, как любили тогда писать журналисты) республики Юрин. О чём он тогда мечтал, можно только гадать. Вскоре должна была начаться Вашингтонская конференция. Может быть, молодой министр видел себя уже и на этом мировой форуме. «Кто был никем, тот станет всем»…  Но всё в судьбе этого авантюриста сложилось иначе. «Юрин» — это его псевдоним. Звали же польского дворянина Игнаций Людвигович-Марианович Дзевалтовский-Гинтовт, позже на Дальнем Востоке он был известен под именем Игнатий Львович Юрин.

Из националистов в интернационалисты

3 (16) октября 1917 года в Киеве закончился суд над штабс-капитаном гвардии гренадерского полка Дзевалтовским и другими чинами того же полка, обвиняемыми в том, что под влиянием их агитации 1-й гвардейский корпус отказался принимать участие в боях под Тариополем (в настоящее время Тернополь – авт.) и отошел в тыл. Для офицера это было предательство. Но беззубым вердиктом присяжных заседателей (и это во время войны?!) все обвиняемые были оправданы. До Октябрьской революции оставалось еще несколько дней.

До начала первой мировой войны это был убежденный противник русского самодержавия. Уже в 16 лет Игнаций участвовал в борьбе с русскими властями в Польше и Прибалтике. А с 1908 года стал членом Польской партии социалистов, причем радикальной фракции Юзефа Пилсудского. Того самого, который брал деньги у японцев во время русско-японской войны для организации диверсий в тылу нашей армии. Удивительно, но в руки охранки этот националист-социалист не попал. Зато прошел дополнительное обучение в Австрии. И в 1914 году, вернувшись в Россию, вдруг стал патриотом и поступил на учебу в Павловское военное училище. В 1915 году прапорщик Дзевалтовский дал присягу на верность царю и Отечеству. К 1917 году он командир роты и штабс-капитан. Сражался хорошо, был награжден тремя боевыми орденами. Будущей Польше нужны были свои вояки, и он старался. Февраль принял, но задача развала России ещё не была завершена. И уже в апреле он из националистов перешел в ряды интернационалистов, став членом партии большевиков. Вполне возможно, что это было сделано по рекомендации Пилсудского. Ведь именно эта партия активнее других разваливала Россию, заявляя о праве наций на самоопределение.

Из комиссаров — в министры

После освобождения из зала суда Дзевалтовский отправился из Киева в Петроград, где сразу стал членом ВРК (военно-революционного комитета Петроградского Совета) — главного штаба революции. Мало было в рядах большевиков офицеров, и они делали просто головокружительные карьеры. Побывал он в те горячие деньки и комиссаром Зимнего дворца, и заместителем командующего Петроградским гарнизоном, и комиссаром Всероглавштаба. Но что-то с ним было не так…  А в 1918 году в Москве чекисты арестовали его жену. Она подозревалась в том, что вербовала офицеров и переправляла их на юг, в армию генерала Корнилова. Муж с красными, а жена с белыми. Чем больше бы русские убивали друг друга, тем лучше для Польши. Тень подозрения так и осталась. И он из столицы отбыл в провинцию. В 1919 году Дзевалтовский даже несколько месяцев побывал наркомом по военным и морским делам Украинской ССР. Но, видимо, что-то натворил и там, и его отправили на Восточный фронт всего лишь помощником командующего Восточным фронтом. Михаилу Тухачевскому он понравился, и его карьера вновь устремилась вверх.

Командование 5-й советской армии рекомендовало его на пост военного министра созданной в апреле 1920 года Дальневосточной республики (ДВР).

Главный дипломат ДВР

И в Забайкалье появился не просто большевик, а член Дальбюро ЦК РКП(б) Игнатий Юрин, ставший первым военным министром молодой республики, призванной быть «буфером» между Советской Россией и Японией. Но уже в мае глава правительства республики Александр Краснощеков отправил Юрина на дипломатическую работу. В июне 1920 года в Китай из Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ) была направлена дипломатическая миссия во главе с Игнатием Юриным. Он предложил установить консульские отношения между Китаем и ДВР и заключить торговый договор. Однако миссия в Пекине была принята только в качестве торговой делегации.

Пробыл он там до мая 1921 года, наслаждаясь жизнью европейской богемы. Успел только, как сказано в «Энциклопедии Забайкалья», в марте 1921 года подписать «Соглашение о пограничной торговле между властями ДВР и кит. пограничной провинции Цицикар».  Понятно, что это было не густо. Однако в мае 1921 года его вызвали в Читу и назначили… министром иностранных дел. Об этом было сообщено 13 мая в «Дальне-Восточной Правде» (с подшивкой газеты удалось ознакомиться в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова и государственном архиве Забайкальского края).

Интересно, что из Читы они с Краснощековым выехали в один день — 15 июля. Председатель правительства ДВР навсегда уезжал в Москву (хотя в печати тогда писали лишь о его очередной командировке), а мининдел — в Пекин.

Он и начал, не дожидаясь приезда официальной делегации из Читы, переговоры с японцами в Дайрене. А потом, когда делегация взяла переговоры в свои руки,  отправился на курорт недалеко от Дайрена, где провёл многочасовые переговоры с американским консулом.

Когда в середине сентября в печати появилось сообщение о том, что Краснощёков в ДВР не вернётся, а его место занял Николай Матвеев, Юрин понял, что возглавлять министерство ему осталось недолго. Он провёл ещё несколько переговоров с «мукденским сатрапом» Чжан Цзаолинем. Но вскоре был отозван сначала в Читу, а затем отправлен в Москву.

Из разведчиков — в невозвращенцы

До 1924 года Юрин занимал разные незначительные должности. С января 1922 года был уполномоченным Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции РФСР на юго-востоке (в Ростове-на-Дону), но наркому Иосифу Сталину явно не приглянулся. С апреля 1922 по март 1923 года являлся членом Экономического Совета Юго-Востока РСФСР там же, в Ростове. Потом годик трудился в Москве заместителем председателя правления Российского общества добровольного воздушного флота (Добрфлота).

Крутой поворот в его судьбе произошёл в мае 1924 года. Он стал советским разведчиком. Сначала  представителем Исполкома Коминтерна при Болгарской компартии. Из Вены он координировал сеть советских агентов на Балканах. А затем (в марте-сентябре 1925 года) резидентом Разведуправления штаба Красной Армии в Прибалтике.

А потом «круг завершился» — в сентябре 1925 года Дзевалтовский, прихватив крупную сумму денег, бежал в Польшу. Так он стал невозвращенцем, как тогда называли тех, кто навсегда бежал из СССР за рубеж.

В 1926 году он даже дал пространное интервью газете «Слово», названное «Из воспоминаний бывшего комиссара».

Именно поэтому написавший о нем одним из первых современный российский историк Дмитрий Прохоров считал его лишь одним из предателей. Но, судя по фактам, которые привел этот исследователь,  дополненным коллегой из Хабаровская Татьяной Орнацкой, это не так. Он был, скорее всего, не предателем, а шпионом, личным агентом маршала Юзефа Пилсудского.

В изданной в Москве в 2004 году книге Александра Колпакиди и Дмитрия Прохорова «КГБ: приказано уничтожить. Спецоперации советских спецслужб 1918-1941» рассказано о том, что в хранящемся в Москве «Фонде Бурцева» «есть запись относительно Дзевалтовского. По информации Бурцева, он был отравлен женщиной-агентом, подосланной ИНО ОГПУ».

Однако современные польские историки опровергают это, приводя ряд публикаций из газет и документов из архивов, в которых говорится о том, что Игнаций Гинтовт-Дзевалтовский умер «после долгих и мучительных страданий» в городской инфекционной больнице в Варшаве 30 мая 1935 года. Так что, может, его всё же действительно отравили, но только не в 1925, а в 1935 году. Бывшему мининделу ДВР было тогда 47 лет.

Александр Баринов.