В годы войны

Воскресный день 22 июня 1941 года в Чите был солнечным и жарким. Многие купались и загорали на речке Читинке и озере Кенон. В шесть часов вечера на стадионе «Динамо», там, где ныне стоит величественный храм, проходила футбольная игра «Динамо» с «Локомотивом». Вдруг на привокзальной площади включился репродуктор, прозвучали позывные и диктор несколько раз произнёс: «Внимание, внимание, работают все радиостанции Советского Союза!». Игра была прервана.

В глубокой тишине болельщики и футболисты прослушали по радио выступление заместителя председателя Совета Народных Комиссаров СССР, Народного комиссара иностранных дел В.М. Молотова. Он сказал: «Сегодня в 4 часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города…» и закончил своё выступление словами, которые будут повторяться в годы войны как боевой призыв: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!». Сотрудники госбезопасности и милиции покинули стадион и поспешили в свои управления. Оставшиеся решили завершить игру, а затем отправиться в военкоматы. В райкомы комсомола и райвоенкоматы Читинской области поступило свыше 25 тысяч заявлений юношей и девушек с просьбой об отправке на фронт. Никто не мог тогда предположить, что война продлится четыре года и принесёт неисчислимые беды и несчастья для каждой семьи.

Япония была союзником фашистской Германии и готовилась к нападению. Резко повысилась деятельность её разведки. Начальником отдела контрразведки Читинского управления госбезопасности в военные годы был О.Д. Сухомлинов. В отделе работали 22 сотрудника, во всех районах были подразделения госбезопасности. Они противостояли натиску противника. Заставы Забайкальского пограничного округа ежедневно задерживали нарушителей границы, среди которых были шпионы.

С 1941 по август 1945 года в Забайкалье было выявлено 242 японских агента. Для кратковременных разведывательных целей японцы направляли агентов, подготовленных на месячных курсах, а чаще — в течение нескольких дней. Как правило, они не имели при себе никаких документов и вещественных доказательств принадлежности к разведке. При задержании рассказывали вымышленные сведения о себе, так называемую легенду.

Для выполнения важных заданий направляли разведчиков, подготовленных в специальных школах. Так, читинским чекистам в конце 1941 года удалось заполучить записку, переброшенную через забор Генерального консульства Маньчжурской империи, находившегося на улице Бабушкина, 72, где ныне работает врачебно-физкультурный диспансер. Генеральные консульства появились в Благовещенске и Чите 1 марта 1933 года. В консульствах с дипломатическими паспортами работали кадровые японские разведчики. В записке извещалось: «Я, Бимтаров Максаржап, в 1937 году окончил при жандармском управлении в г. Хайлар разведывательную школу. Осенью 1941 года меня направили на советскую территорию. Дали мне срок в течение пяти дней разыскать Б., получить от него сведения и вернуться обратно…». Бимтаров на лошади нелегально пересёк границу Монголии и добрался до Борзи. Разыскал Б., который отказался сотрудничать. Тогда Бимтаров решил сам выполнить задание. Приехал на поезде до станции Черновская и по документам, изготовленным японским разведцентром, устроился на работу в пригородный совхоз Колочный. Агент указал: «Добытые сведения положу на восточной стороне города на кладбище, по левой стороне дороги, в сорока метрах от японского памятника, под забор. Забор имеет каменный фундамент, закрытый жестью. Можно положить под жесть, очень хорошее местечко». Бимтаров нарисовал схему заложения тайника и сообщил свой пароль. Он был взят под наблюдение и задержан.

В конце 1943 года в Борзинском районе арестовали Батенева и Черепанова. У них изъяли оружие, радиопередатчики, шифры, советские деньги и документы. Им дали задание осесть в Забайкалье, создать разведывательную резидентуру из завербованных местных жителей и военнослужащих. Они сознались, что прошли подготовку в харбинской разведывательной школе.

Ещё один случай провала японского шпиона. Первомайский вечер 1945 года выдался тёплым, и читинцы, приглашённые на праздничный концерт, не спешили раньше времени заходить в помещение старого драмтеатра на улице Бутина. Они с любопытством рассматривали чиновников консульства, выходивших из автомобиля. Дипломаты смешались с толпой, не спеша направляясь в театр. В этот момент неизвестный гражданин незаметно для окружающих быстро вложил что-то в руку одному из них. Мимолетный контакт зафиксировала оперативная группа контрразведчиков. Незнакомца задержали. Он признался в сотрудничестве с японской разведкой, по заданию которой в 1938 году открыто перешёл границу в районе Еврейской автономной области. Переход мотивировал поиском лучших условий жизни. Был осуждён на три года за нарушение границы. В 1941 году освободился, получил вид на жительство. Вёл себя безукоризненно. В 1945 году приехал в Читу и приступил к сбору шпионской информации.

При подготовке Маньчжурской стратегической наступательной операции опытные японские разведчики направлялись в мае-июне 1945 года на узловые железнодорожные станции Забайкальской железной дороги для установления количества перебрасываемых с запада советских войск, а в июле — в места, где японское командование ожидало сосредоточения дивизий Забайкальского фронта для предстоящего наступления. Так, на участке 36-й армии в районе Даурии и Борзи военными контрразведчиками «Смерш» было задержано 16 выпускников харбинской школы.

Выпускники японских спецшкол умели успешно выполнять отдельные задания, но в целом не смогли противостоять советским органам контрразведки, которые сумели защитить важные секреты и помогли военному командованию обеспечить скрытность подготовки наступательной операции. Японская разведка информировала командование, что война начнётся в сентябре-октябре 1945 года, и втрое занизила количество советских дивизий. Начало наступления 9 августа 1945 года войск Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов для японцев было совершенно неожиданным. Внезапность ударов позволила нашим войскам с самого начала захватить инициативу и максимально использовать первоначальный успех.

Разведчики спецслужб Забайкалья и Дальнего Востока заблаговременно изучили театр военных действий, что также сыграло важную роль в проведении наступательной операции.

Любопытно взглянуть глазами противников на действия наших разведчиков. Так, в секретном японском документе, направленном 4 сентября 1941 года пограничным руководителям, сообщалось: «С 22 июня этого года СССР вступил в борьбу не на жизнь, а на смерть со своим старым врагом — Германией. Это обстоятельство хотя и позволяет предполагать, что СССР не станет предпринимать на Дальнем Востоке каких-либо активных мероприятий, однако перспективы положения не допускают таких оптимистических предположений. В частности, в последнее время СССР проявляет особую бдительность в отношении позиций Японии и Маньчжоу-Го, строго ведёт охранение государственной границы, увеличивает войска в районах, где имеются фортификационные сооружения, ведёт чистку позиций, сооружение проволочных заграждений, заканчивает другие военные приготовления, а также часто посылает свои разведывательные самолёты через границу и ведёт разведку… Вооружённые разведчики по два или по нескольку человек ночью на лодках либо на резиновых поплавках переправляются через реку на маньчжурскую сторону, пробираются в районы наших фортификационных сооружений, ведут разведку позиций, дислокацию войск, тайно проникают в отдалённые местности и обследуют условия сосредоточения войск и транспортные средств, уводят на другой берег жителей, там подвергают опросу о том, что делается в Маньчжурии, принуждают становиться советскими разведчиками и, снабдив инструкциями, перебрасывают обратно. Отдельные диверсанты или группы по мере необходимости совершают поджоги или ведут подрывную работу в главнейших железнодорожных мастерских, местах концентрации предметов военного потребления либо в отношении связи и т.п., делают налёты на войска и полицию, сеют смуту, нарушают условия общественной безопасности и ведут революционную и антияпонскую пропаганду».

Не все возвращались обратно. В тюремной камере японской Хайларской контрразведки в сентябре 1945 года была обнаружена на стене надпись: «Завтра суд. Погибаем за правое дело. Виноходов, Кравченко, Ван». Так стало известно о судьбе разведчиков из Читинского Управления Петра Александровича Виноходова (руководитель) 22-х лет от роду, Филиппа Михайловича Кравченко и китайского коммуниста Ван Баолиня — им было по 28 лет. Они ушли за кордон в октябре 1944 года, передавали по радио информацию и были захвачены в марте 1945 года в районе города Бухэду. Японцы пытались склонить их к сотрудничеству, но они отказались и были расстреляны 5 апреля 1945 года.

Более ста разведчиков спецслужб Забайкалья в 1941-1945 годах погибло при выполнении заданий. Все они внесли свой вклад в достижение победы и помогли командованию сохранить тысячи жизней солдат и офицеров в ходе Маньчжурской стратегической наступательной операции.

Алексей Соловьев, член Союза журналистов России.