Последний посол ДВР в Москве

100 лет назад, 14 сентября 1922 года, в Читу из Харбина вернулся посол (тогда он назывался уполномоченным правительства) ДВР в Советской России Соломон Гиллерсон. Об этом сообщили 15 сентября обе главные республиканские газеты — и официальный «Дальневосточный телеграф», и большевистский «Дальневосточный путь» (с подшивками ознакомился в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова и Государственном архиве Забайкальского края). Причём последняя не забыла назвать его доктором. Вскоре он отправился в Москву, став последним послом «буферной» республики в РСФСР.

Особые отношения

С момента создания ДВР было ясно, что это достаточно временное образование между воевавшей в год её создания Советской Россией и Японией, оккупировавшей тогда огромную территорию от Читы до Владивостока. После того, как японцы вынуждены были покинуть Забайкалье, а вслед за ними оттуда были выбиты и части атамана Семёнова, столицей ДВР в октябре 1920 года стала Чита. С этого момента новая республика стала выстраивать дипломатические отношения и с соседями (Китаем и Монголией), и с противниками (Японией, США, Великобританией и другими западными странами). После заключения в 1922 году Рапалльского договора между РСФСР и Германией стали выстраиваться отношения и с последней.

А вот с Советской Россией всегда были особые отношения. Очень пафосно говорил об этом первый председатель правительства ДВР Александр Краснощёков 27 февраля 1921 года в только что открывшемся Учредительном Собрании: «Когда, мы надеемся, в ближайшем будущем, спадет тяжелая черная завеса, которая отделяет и нас, и Советскую Россию от остального мира, и черные тучи реакции и интервенции унесутся за Тихий океан, мы сумеем открыто смотреть на мир божий, и божий мир сможет посмотреть на нас, на нашу борьбу, на наши страдания, тогда наше Учредительное собрание будет ярким примером величия русского народа, величия русского духа и российской революции». Интересно, что больше о связях с РСФСР он не говорил, сделав подробный анализ отношений с другими странами.

«Наши взаимоотношения с Советской Россией, — заявил в интервью, данном 29 июля 1921 года «Дальневосточной правде», только что назначенный на пост заместителя министра иностранных дел ДВР Яков Янсон (вскоре он стал министром), — я уверен, останутся неизменными». «Мы никогда ни перед кем не скрывали, что мы кровно связаны с Советской Россией, — в интервью той же газете 21 апреля 1922 года заявил сменивший Краснощёкова на посту председателя правительства Николай Матвеев, — утверждать обратное было бы явной нелепостью».

Но тем не менее своего официального представителя следовало иметь и в Москве, хотя все основные связи шли по линии руководства РКП(б).

С. Гиллерсон — фото из фондов Забайкальского краевого краеведческого музея им. А.С. Кузнецова

Первый уполномоченный

Им стал известный на Дальнем Востоке большевик Иосиф Григорьевич Кушнарёв (1886-1926). Сведений о нём крайне мало. Известно, что членом партии большевиков он стал в годы первой русской революции в 1905 году, когда ему было 18-19 лет. Как провёл время между двумя революциями, пока неизвестно. После Февральской революции 1917 года он «выплыл» во Владивостоке, где стал видным профсоюзным деятелем. В 1917-1918 годах Иосиф Григорьевич — депутат Владивостокского совета, член Дальневосточного краевого бюро большевиков, комиссар Владивостокского порта железнодорожного узла. Когда в городе высадились интервенты и к власти пришли белогвардейцы, как и многие, Кушнарёв перешёл на нелегальное положение и в 1919-1920 годах был председателем Дальневосточного подпольного краевого комитета РКП(б), членом подпольного Военно-революционного штаба.

Когда после образования ДВР, столицей которого был ещё Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), он наряду с Сергеем Лазо и Петром Никифоровым стал членом Дальбюро ЦК РКП(б) во Владивостоке. При этом он активно поддержал идею создания «буфера», в то время как резко против был Лазо. В январе – апреле 1920 года был председателем Приморского крайкома партии. Во время устроенного в апреле того года японцами переворота успел скрыться и вновь перейти на нелегальное положение. Ему удалось добраться до Прибайкалья, откуда его вскоре и направили в Москву.

Известно, что он принял участие в работе IX Всероссийского съезда Советов, проходившего в декабре 1921 года. От имени ДВР приветствовал его участников.

В 1922 году он покинул пост уполномоченного. Почему его заменили, пока неизвестно. Также неизвестно, чем он занимался ещё несколько лет до своей кончины.

Доктор, ставший послом

В 1922 году уполномоченным правительства ДВР в Советской России стал Соломон Исидорович Гиллерсон (1869 – 1939 гг.). Он действительно был доктором. Медицинское образование получил в 1897 году. В 1905- 1910 годах работал врачом-экстерном в Софийской больнице в Москве. В 1910-1911 годах, когда в Маньчжурии бушевала чума, он трудился в одной из больниц в Харбине. В годы первой мировой войны был мобилизован, но на фронт его не отправили, и Февральскую революцию 1917 года военный врач Гиллерсон встретил в Никольске-Уссурийском. В предреволюционные годы он был членом Бунда, так назывался всеобщий еврейский рабочий союз, но после революции в Никольске стал членом партии большевиков и возглавил местный Совет рабочих и солдатских депутатов.

В том же 1917 году его избрали делегатом на II Всероссийский съезд Советов, тот самый, что в октябре закрепил и легализовал Октябрьскую революцию. И на всё время гражданской войны он застрял в столицах России.

В 1918 году некоторое время Гиллерсон работал в комиссии по репатриации военнопленных, которую возглавлял посол Германии в РСФСР граф Вильгельм фон Мирбах-Харф.

Позднее Соломон Исидорович получил первое дипломатическое назначение — уполномоченным РСФСР в Чехословакию. Около года он занимал этот пост. По возвращении в Москву стал работать в Наркомате здравоохранения. Там-то его и нашли для нового назначения. На Дальнем Востоке, понятно, он был фигурой малоизвестной. Поэтому, например, в интервью, которое дал «Дальневосточному телеграфу» в мае 1922 года помянувший его министр иностранных дел Яков Янсон, журналисты назвали его не Гиллерсоном, а «Гидлерсоном».

Впервые в Читу в качестве посла ДВР Соломон Исидорович прибыл вместе с послом Советской России в Китай Адольфом Иоффе 14 августа 1922 года. В тот же день он дал интервью корреспонденту «Дальневосточного телеграфа».

«Быть представителем ДВР в Москве, — заявил д-р Гиллерсон, — задача нелегкая, в особенности для меня, оторванного от Дальнего Востока уже несколько лет. Я очень часто затрудняюсь удовлетворить тот колоссальный интерес к Дальнему Востоку, какой проявляют сейчас как представители Совроссии, так и находящиеся в Москве иностранные представители. Нужно сказать, что на Западе не только широкая публика, но и ответственные политические деятели очень мало осведомлены о том, что делается на Дальнем Востоке. Ко мне часто обращаются с самыми элементарными вопросами, вроде того: «Когда японцы уйдут с Дальнего Востока?», «Кто такой Меркулов?», «В каких отношениях состоит Меркулов с японским штабом?», «Каков статус КВЖД?», «Что такое международный технический комитет и почему японцы ведут кампанию против него?», «Где находится Дайрен, на китайской или японской территории, и далеко ли от него до Чаньчуня?» и т. д. Как ни элементарны эти вопросы, но, признаться, на некоторые из них я и сам затрудняюсь ответить, в частности, я плохо ориентируюсь в том, что происходит сейчас на КВЖД».

Поездка в знакомый для него Харбин, вероятно, надолго запала ему в душу. Вскоре после возвращения в Москву Гиллерсон вынужден был оставить пост посла ДВР. «Буфер», выполнивший свою миссию, был ликвидирован. С административных «высот» он слетел, в 1924 году его «вычистили» из РКП(б). Какое-то время он работал врачом амбулатории Мосздрава. Как он сумел перебраться в Харбин, тоже неизвестно, зато известно, что в 1932 году Гиллерсон работал врачом в этом городе. Умер же бывший посол ДВР в эмиграции, но уже не в Маньчжурии, а во Франции. В последние годы жизни он вновь был активным членом Бунда.

Александр Баринов.