Алексей Маресьев и… Забайкалье

Наверное, во все времена мальчишки одинаковы. Все они или, по крайней мере, большинство мечтают о дальних странствиях и великих свершениях, о приключениях и подвигах. И у каждого из них были свои кумиры, с которых они брали пример и о которых писали в школьных сочинениях. 

Так было и в далеких 30-х, и в более близких и понятных нам 50-60-х годах прошлого столетия. Да и кумиры в разные времена были одни и те же, причем на первом месте всегда стояли летчики. В 30-е годы это были покорители небывалых по тем временам высот и скоростей, участники сверхдальних перелетов и завоеватели арктических широт.

Для кого-то кумиром был Громов, для кого-то Чкалов, я же лично отдавал предпочтение Водопьянову. А в 50-е годы в один строй с известными покорителями воздушного океана встали герои-летчики недавно прошедшей войны, имевшие не меньшую популярность у нашего поколения шестидесятников. Однако всеобщее признание и всенародную любовь завоевал легендарный летчик-истребитель, человек несгибаемой воли и мужества, одним словом, настоящий человек Алексей Петрович Маресьев, имя которого для многих мальчишек, в том числе и для меня, стало примером для подражания и стимулом для освоения сложной воздушной профессии. Книга Бориса Полевого Повесть о настоящем человеке была прочитана мною неоднократно, а одноименный фильм я смотрел несколько раз и с удовольствием смотрю его сейчас, хотя демонстрируется он редко. Но тогда я и представить себе не мог, что через десятки лет я буду ходить по улицам того же города, где ходил он, и взлетать и садиться на том же аэродроме, на котором он делал первые самостоятельные шаги в небе. А город этот называется Чита, а аэродром это всем из-вестный военный аэродром Черемушки.

Имя Алексея Петровича и его великий подвиг известны во всем мире. Но мало кто знает о том, что самые судьбоносные страницы его биографии напрямую связаны с Дальним Востоком и Забайкальем.

Родился он 20 мая 1916 года в Камышине Волгоградской области в семье рабочего. В это время шла Первая мировая война и отец Алексея оказался на фронте. Вернулся он домой через полтора года весь израненный, но не потерявший силу духа. Но уже в 1919-м отца не стало. Так что отца Алексей помнил смутно, однако мать, бабушка и старшие братья не раз говорили мальчишке, что его отец был настоящий русский мужик, у которого в руках любая работа спорилась. Видимо, поэтому трудолюбием, упорством и силой воли Алексей пошел в отца, хотя в детстве и юности не мог похвастаться хо-рошим здоровьем.

После окончания школы он сразу же поступил в фабрично-заводское училище и выучился на слесаря. Профессия в то время уважаемая и востре-бованная, однако, он, как и все мальчишки, мечтал об авиации, а потому решил поступать в Московский авиационный институт. Но первая попытка оказалась неудачной, потому что для учебы требовалось крепкое здоровье, да и стране нужны были рабочие руки на многочисленных комсомольских стройках. Именно на такую стройку в 1932 г. по комсомольской путевке при-ехал Алексей на Дальний Восток, где в тайге поднимался город юности Комсомольск-на-Амуре. С присущим ему энтузиазмом и трудолюбием он вместе со своими товарищами валил лес, строил первые бараки, а потом и целые кварталы. А молодые строители, увлеченные, как и вся молодежь страны, авиацией днем строили город, а по вечерам свой аэроклуб. И построили.

Два самолета У-2, переданные клубу из какой-то организации, были уже изношенные, ремонтированные не один раз, но они летали. 12 июня 1937 года в газете Амурский ударник, посвященной празднованию пятилетия Комсомольска, было напечатано, что в праздничный день в небе над городом выполнили свои первые учебно-вывозные полеты учлеты аэроклуба Алексей Маресьев и Петр Шемандюк.

Казалось бы, перед Алексеем открываются широкие возможности для освоения воздушного пространства, но закончить аэроклуб ему не удалось. Осенью того же 1937 глда его призвали в ряды Красной Армии. С определением места службы ему, пожалуй, очень повезло. Мало того, оно оказалось судьбоносным, поскольку служить его направили в 12-й авиационный погранотряд, базирующийся на острове Сахалин. Должность у Алексея была самая скромная механик самолета Р-5, но относился он к своим обязанностям со свойственными ему старанием и ответственностью. Командир отряда сразу же заметил неподдельный интерес паренька к авиационной технике. А когда узнал, что механик до призыва учился в аэроклубе и уже летал с инструктором на У-2, то иногда стал брать его с собой в полет. В этих полетах Алексей Петрович окончательно определил свою дальнейшую судьбу.

Несмотря на скромную должность, Алексей чувствовал и понимал, что наступают тревожные времена. Японская оккупация Маньчжурии, события в районе озера Хасан не могли остаться незамеченными. Да и в разведсводках высоких военных штабов уже начинало появляться загадочное и непонятное слово Халхин-Гол. Советское руководство, несомненно, знало о военных приготовлениях Японии и принимало все доступные меры для противодействия, в том числе по формированию военных учебных заведений в Сибири и Забайкалье для подготовки авиационных специалистов.

В мае 1931 года была создана Иркутская военная школа авиамехаников. Первый выпуск школы в количестве 97 авиатехников состоялся в октябре 1932 ода. В 1937 году в Толмачево открылась Новосибирское авиационное училище по подготовке летчиков-истребителей. 19 августа 1938 г. в соответствии с приказом Наркома Обороны СССР на базе аэродрома Чита-1 начинается формирование 30-й школы пилотов-истребителей. В это же время в Улан-Удэ формировалась 27-я летная школа по подготовке летчиков бомбардировочной авиации. Однако по причине отсутствия подходящих условий для размещения школы, она впоследствии была переведена в Читу.

Начальником 30-й школы был назначен полковник Оковин. Он был далек от такого понятия, как кабинетный работник и часто встречался с курсантами, вникая в их проблемы. Он был летчиком, однако в не таком уж далеком прошлом служил кавалеристом в Чапаевской дивизии, что нередко проявлялось в его привычках. Он даже на стуле сидел как в седле, чуть наклонясь вперед. И когда он проводил с курсантами беседу, то они просили его рассказать не о полетах, а о конных атаках, в которых ему приходилось участвовать. И он рассказывал, возвращаясь в мыслях в прошлое и снова чувствуя себя лихим кавалеристом.