«Герой» первого инцидента

100 лет назад в Учредительном Собрании ДВР произошло первое серьезное столкновение левого большинства и правой оппозиции. Пресса (с подшивками газет ознакомился в краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова) так его и назвала — «первый инцидент». «Героем» его стал член фракции сибирских социалистов-революционеров (эсеров) Арсений Лисиенко.

«Голословное обвинение»

Всё произошло на пленарном заседании 10 марта, на котором обсуждались доклады членов правительства ДВР. В прениях слово взял депутат Лисиенко, который во время выступления дословно (это было записано в стенограмме) сказал следующее:

«…вы знаете, что в рабочей России Чрезвычайная Комиссия (ЧеКа) достигла такого положения, что расстреливает детей от 3 до 7 лет за контрреволюцию».

О том, что и белые, и красные в гражданской войне убивали подростков, знали все, и это особых вопросов не вызывало. С того момента, как красные расстреляли семью императора Николая II, среди которых был и 13-летний цесаревич Алексей, это стало обыденностью. Но вот о расстреле детей до того не говорили. Хотя особенно в 1918-1919 годах были случаи убийств детей с обеих сторон, но говорить об этом, как части государственной репрессивной политики, было неверно.

Более того, 10 февраля 1921 года в РСФСР была официально создана Комиссия по улучшению жизни детей, которая начала бороться с беспризорниками. А возглавил её председатель ВЧК Феликс Дзержинский, о котором в шутку стали говорить, что «Дзержинский очень любил детей, но ненавидел их родителей».

Выступление Лисиенко буквально взорвало фракции коммунистов и крестьянского большинства. Они подняли такой шум, что продолжить выступление не дали, и заседание пришлось остановить.

В перерыве прошли заседания президиума и фракций,  после чего заседание возобновилось. Весь состав президиума (это бывало редко) занял стол на трибуне. А в ложе иностранных представителей вдруг появились члены японской миссии.

Часть последующего обсуждения напечатала 12 марта «Дальне-Восточная Правда» (курсив выделен в газете):

«Председатель Д.С. Шилов, объявив заседание возобновленным, предлагает деп. Лисиенко, нанесшему тяжкое оскорбление материнской России, сообщить документальные данные, на основании которых он бросил свою фразу.

Лисиенко. Начинает с того, что стенограмма передала его фразу неточно,  он говорил, что «возможны случаи расстрела».

Крики с мест: «Ложь».

Лисиенко: Меня прервали и не дали довести до конца свою мысль. Я брал этот пример из отчета Елизаветградского чека в газете В.Ц.И.К. «Известия» в №199 от 25 мая, не помню 20 или 19 года…

Председатель Д.С. Шилов прерывает деп. Лисиенко, заявляя, что президиум считает его объяснения недостаточными, а ссылку на газету неубедительной, как недокументальную. Ограждая честь и достоинство материнской России и Учредит. Собрания., Президиум лишает деп. Лисиенко слова и считает это наименьшей мерой, применимой в данном случае.

Чл. Правительства Петров заявляет от имени правительства протест против голословных обвинений деп. Лисиенко против дружественной и союзной Д.В.Р. державы, могущих породить большие осложнения в их взаимоотношениях.

Председатель Д.С. Шилов, заявляет, что вопрос о деп. Лисиенко еще не окончен и будет предметом дальнейшего суждения президиума».

Официальная «Дальне-Восточная Республика» в репортаже 15 марта усилила «картинку»:

«Лисиенко пытался говорить далее, но всевозрастающие крики «Долой!», «Вон!» не дают ему продолжать речь. Председатель призывает оратора к порядку. Лисиенко пытается продолжать речь. Крики «Долой» продолжаются.

Оппозиция во главе с деп. Труппом поднимается, чтобы покинуть зал заседания. Эсеры уговаривают сидящих еще меньшевиков уходить, но в это время председатель У.С.Д. С. Шилов покидает свое место, президиум встает, и все депутаты расходятся».

Дважды депутат «Учредиловки»

Лисиенко Арсений Павлович на самом деле был Семёновым Фёдором Семёновичем. Родился он в 1890 году в Петербурге. Он был внебрачным сыном солдатки. Окончил 4-классное городское училище. В годы Первой русской революции, в 1906 году, 16-летним вступил в ряды партии эсеров. Мореходку окончил в следующем году и в том же году впервые был арестован. Тогда ограничились его ссылкой в Верхоянск, откуда он бежал. Служил приказчиком, поваром, матросом. В 1911 году за революционную деятельность он, как Фёдор Семёнов, был сослан в Верхоленский уезд Иркутской губернии.

В ссылке зарабатывал на жизнь лесорубом, пильщиком, корчевальщиком, рабочим гидрографической партии. То есть был парнем крепким, смелым и неизбалованным. В 1914 году вновь бежал. Сначала нелегально на несколько месяцев поселился в Новониколаевске, потом по подложным документам на имя Лисиенко перебрался в Бийск, а в 1915 году — в Мариинск. Там устроился на работу в систему сибирской кооперации и под её прикрытием продолжил нелегальную революционную деятельность, явился одним из организаторов «Сибирского союза социалистов-революционеров» (две организационные конференции прошли как раз в Мариинске в 1916-м). Семёнов-Лисиенко стоял на позициях эсеров-интернационалистов, являлся противником сотрудничества с буржуазией и её партиями и ещё в период сразу после Февральской революции 1917 года высказывался за передачу власти Советам.

Лисиенко, так и оставивший за собой теперь свою подложную конспиративную фамилию, переехал в Томск, вошёл в состав Томского городского комитета, а потом и губернского комитета, редактировал главный печатный орган томских эсеров газету «Путь народа». И именно в этом сибирском городе его избрали во Всероссийское Учредительное Собрание.

После же того, как большевики и левые эсеры разогнали, как они назвали, «Учредиловку», Арсений Лисиенко некоторое время оставался в Европейской России, но позже вернулся в Томск. Как и многие его соратники по партии, он был в тот момент и против большевиков, и против колчаковцев. В ноябре 1919 года он принял участие в неудачной попытке вооруженного антиколчаковского мятежа во Владивостоке, осуществлявшегося в рамках земско-областнической идеологии под военным руководством чеха Радолы Гайды и при негласном контроле со стороны кураторов из Антанты. Потом в декабре того же года  участвовал в точно таком же, но на этот раз более удачном вооруженном мятеже в Иркутске, после чего, возглавив военно-политический штаб в партизанском отряде анархиста Нестора Каландаришвили, сражался в Забайкалье с каппелевцами и семёновцами. Затем в Верхнеудинске его назначили министром социального обеспечения в правительстве ДВР, но как-то у него не заладилось. Потом Лисиенко переехал во Владивосток и здесь в 1921 году был избран делегатом теперь уже Дальневосточного Учредительного собрания.

Оправдывался… невнятно

Через 30 минут прерванное пленарное заседание возобновило свою работу. Фрагмент стенограммы был опубликован 15 марта в «Дальне-Восточной Республике». Привожу его полностью со всеми сокращениями:

«Председатель Д.С. Шилов: «Президиум У.С. по поводу заявления деп. Лисиенко постановил: трибуна У.С. – настолько высокое место, что, бросая такие обвинения, нужно иметь документальные данные, ибо этими обвинениями наносится оскорбление нашей материнской стране. От имени президиума предлагают деп. Лисиенко представить документальные данные».

Лисиенко при полной тишине, сильно путаясь, говорит, что он, упоминая о ЧеКа, имел в виду, что «ЧеКа достигла такого положения в России, что там возможны расстрелы детей» (Возгласы: «Ага!») «Мне не дали докончить фразы. Но вот документы. В № «Известий» — 199-ом от 25 мая… (Возгласы: «Какого года?») не помню 1919 или 1920 г., говорится об елисаветградской ЧеКа, где расстреляно 35 человек, в том числе семья офицера, состоявшая из 4-х человек.

Д.С. Шилов. Я полагаю, что объяснение Лисиенко недостаточно, чтобы оправдать его заявление. Ссылка на статью не может быть рассматриваема, как документ. Я должен лишить деп. Лисиенко на сегодняшнее заседание слова.

Министр здравоохранения Петров: «От имени правительства я должен заявить, что правительство рассматривает заявление деп. Лисиенко как голословное и документально недоказанное, а с точки зрения международной — как преступное и нарушающее добрые взаимоотношения с дружественным нам государством. От имени правительства я заявляю протест. Заявление Лисиенко должно быть расследовано.

Д.С. Шилов. Дальнейшую классификацию вины деп. Лисиенко президиум оставляет открытой и будет иметь о ней суждение».

17 марта в «Дальне-Восточной Правде» была напечатана статья «Депутатская клевета», в которой некто, укрывшийся инициалами «С.В.», написал: «Оказывается: №199 «Известий» и за 1919 и 1920 год относится не к маю, а сентябрю. Ни одного слова, заключавшего хотя бы намек, подтверждающий заявление деп. Лисиенко, в них не содержится. То же относится и к просмотренным нами №№ «Известий» за 25 мая». Понятно, что в эпитетах в отношении Лисиенко автор не стеснялся, а закончил свой материал призывом: «Клеветник Лисиенко должен понести достаточную кару народного суда».

Руководство Учредительного Собрания не стало тогда доводить дело до суда, но на  заседании 10 марта депутата Арсения Лисиенко права голоса лишили. Он, думаю, уже тогда понял, что в следующий раз так просто не отделается.

Долгая жизнь… вне России

В том же 1921 году бывший депутат Учредительного Собрания ДВР Арсений Павлович Лисиенко (он же Фёдор Семёнович Семёнов) эмигрировал в соседний Китай и там прожил до 1955 года — целых 34 года(!), больше, чем до эмиграции в России. Но, живя за пределами Родины, он внимательно следил за тем, что там происходило. Кем только Лисиенко-Семёнов на чужбине не работал. В Харбине трудился и столяром, и журналистом (в рабочей газете «Трибуна»). В 1925 году он оказывал содействие в организации помощи голодающим в СССР. Служил бухгалтером Дальневосточного бюро ВСНХ, секретарём-экономистом торгового представительства СССР в Харбине.

После вооруженного конфликта вокруг КВЖД в 1929 году переехал из Харбина в Тяньцзинь, где был принят на работу заместителем управляющего Калганской конторы Центрального кооператива. Какое-то время умудрился поработать в советском торгпредстве в Монголии (вероятно Внутренней). Трудился редактором журнала для подростков «Юность» (не путать с «Юностью» советской). В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов активно агитировал эмигрантов за поддержку СССР. И когда в Маньчжурию пришли советские войска, его не стали репрессировать. Но уехать теперь уже из КНР ему всё равно пришлось. С 1955 года Арсений Лисиенко стал жить и работать в Новой Зеландии. Стал членом исполкома местного общества сближения с СССР и членом Всеславянского союза Новой Зеландии. Печатался в эмигрантских газетах «Голос Родины», «Заря», «Новое русское слово» и «Голос эмигранта». Он пережил большинство из тех, с кем спорил на заседаниях Учредительного Собрания ДВР. Не стало Арсения Лисиенко в 1973 году, когда ему шёл 83-й год. К сожалению, неизвестно, оставил ли бывший эсер, член двух Учредительных собраний и журналист свои воспоминания. Если да — то рано или поздно они станут известны. Если нет —  жаль.

Александр Баринов.