Главный скульптор ДВР

100 лет назад, в январе 1922 года, в центре общественного внимания в Чите оказался человек, по праву считавшийся главным скульптором молодой республики, Иннокентий Николаевич Жуков. «8 января в воскресенье в 7 часов вечера, — сообщила 6 января 1922 года читателям главная официальная газета «Дальне-Восточный Телеграф» («ДВТ»), — возвратившийся на днях из Москвы, известный скульптор Ин. Н. Жуков сделает доклад «О жизни искусства в Москве и Петрограде» в помещении Искусстваря (Большая ул., д. Шумова)».

Поясню, что улица Большая в настоящее  время носит имя Ленина, а в доме золотопромышленников Шумовых в настоящее время располагается управление ФСБ по Забайкальскому краю. Правда, 8 января, как позже сообщила та же газета, доклад «вследствие неотопленности помещения и др. причин» не состоялся. Лишь 15 января желающие послушать человека, решившего поделиться впечатлениями о поездке в две столицы Советской России, смогли это сделать. И 17 января «ДВТ» сообщил: «Доклад Жукова «Москва и Петроград» в помещении Искусстваря, несмотря на несколько необычный час доклада (3 ½ часа дня), собрал большую и живую аудиторию. Докладчик в своем изложении виденного и слышанного в Совроссии  придерживался системы впечатлений и коснулся внешней жизни Москвы и Петрограда и жизни театра, поэмы, изобразительных искусств, науки и школы. После доклада И.Н. Жукову задавался ряд вопросов».

Докладом дело тогда не ограничилось. 17, 22, 26 и 29 января 1922 года Иннокентий Николаевич опубликовал свой подробный отчет об увиденном в той поездке на страницах главной большевистской газеты ДВР «Дальне-Восточный Путь» (с подшивками газет удалось ознакомиться в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова и Государственном архиве Забайкальского края).

«Статьи И.Н. Жукова «Москва и Петроград в ноябре 1921 года» были не просто впечатлениями от поездки, —  справедливо заметила главный биограф скульптора, автор двух книг об этом человеке Людмила Вульфовна Горбунова. — Это пропаганда достижений молодой Советской власти в деле созидания жизни на новых основах, воспитания коммунистической морали, развития науки и культуры». Жуков не был большевиком, но многие идеи коммунистов, безусловно, принимал.

Из Забайкалья в… Забайкалье

Родился Иннокентий  Жуков 5 октября 1875 года в семье управляющего Горно-Зерентуйским рудником, став старшим сыном в большой семье (у него было пятеро братьев и сестер).

В 12 лет он поступил в Читинскую мужскую гимназию, которую окончил в 1895 году, когда ему было 20 лет. В том же году поступил на филологический факультет Петербургского университета. В 1897 году он был задержан на демонстрации протеста, устроенной студентами 4 марта. Просидел три дня в «Крестах», но был отпущен. Второй раз его арестовали за участие во всероссийской забастовке студентов в 1899 году и сначала выслали в Псков, но через пару месяцев отправили в родное Забайкалье — в Нерчинский Завод. Нет худа без добра. Сюда же тогда приехала слушательница Высших женских курсов, подруга его детства и товарищ по забайкальскому землячеству Саня Рыднина. Александра Ивановна стала его преданной и терпеливой женой, верным другом и бесстрашным критиком, добрым гением на многие годы. Университет ему удалось  окончить только в 1902 году.

Тогда же он начал заниматься в скульптурном классе Академии художеств. Одновременно преподавал в школах столицы. Начиная с 1906 года ежегодно стал участвовать в «Осенних выставках» в Петербурге — Петрограде. Этому периоду его жизни и участию в выставках Л.В. Горбунова посвятила книгу «Скульптор Иннокентий Жуков. Осенние выставки (1906-1912)», изданную в 2012 году. «Позади девять выставок —  большой практический опыт ежегодных отчетов перед столичной публикой, — писала Людмила Вульфовна. — Он выставил за семь лет более 600 работ, по огромной России и Европе разошлось 150 000 открыток-фотографий, у его скульптуры была немалая пресса — около сотни публикаций».

image description

Но он всё ещё считался любителем, самоучкой. Нужен был прорыв. И Иннокентий Николаевич с семьей (супругой и четырьмя детьми) отправился в Париж, где прошёл обучение в студии скульптора Эмиля Бурделя, ученика знаменитого Родена. Там же он впервые познакомился с рядом будущих лидеров большевиков. Изучил футуризм. Позже нарком просвещения Советского правительства Анатолий Луначарский написал о нём: «У Иннокентия Жукова было множество всяких фантазий, и мы считали его симпатичным чудаком. Однако я должен засвидетельствовать, что уже тогда рядом с фантастичностью в нем жил настоящий революционный дух. Дружил он исключительно с революционной эмиграцией и, насколько позволяла ему его художественная сущность, тяготел к самому левому и самому революционному крылу».

«Из Парижа уезжал не скульптор-самоучка, чье университетское образование словно не замечалось теми, кому не нравился его стиль, — констатировала в изданной в 1977 году книге «Скульптор Иннокентий Жуков» Л.В. Горбунова. — Из Парижа уезжал скульптор, признанный Европой, о чьей манере, вкусе, путях исканий и открытий высоко отозвались всемирно известные мастера ваяния, сумевшие подняться в своих суждениях выше эссеизма и по достоинству оценить новаторские приобретения русского скульптора». В Россию семья Жуковых вернулась незадолго до начала первой мировой войны. Здесь Иннокентий Николаевич продолжил заниматься скульптурой и преподаванием. Тогда же увлекся идеями скаутизма, детского и юношеского движения воспитания сильных, смелых и верных Родине людей. В 1915 году Жуков участвовал в 1-м съезде по скаутизму в России, в 1916 году опубликовал книгу «Русский скаутизм. Краткие сведения об организации разведчиков», редактировал журнал «Петроградский скаут», участвовал в работе 2-го съезда российских скаутов.

А потом пришёл 1917 год — год революционных потрясений. И в сентябре того года Жуковы вернулись в Забайкалье. Тревожные времена лучше было пережить на малой родине, в кругу родных. Это было верное решение. Хотя и тут было непросто выжить.

Опыт выживания в годы потрясений

В Чите тогда собрались почти все их родные. Окунцовы — семья старшей сестры. Сюда был переведен на поселение отбывший каторгу младший брат Николай, здесь жила овдовевшая в 1915 году сестра — самый близкий его друг  Анна Николаевна Бек. Все они жили в большом дом на Корейской улице (ныне улица Ленинградская).

Здесь Иннокентий Николаевич стал работать преподавателем в высшем начальном училище, развивал идеи скаутизма и не прекращал занятия скульптурой.

Первый свой памятник он создал в 1918 году. Известный большевик Дмитрий Шилов вспоминал в 1949 году: «Помню, как в первые дни после установления нами власти Советов в Чите мы торжественно хоронили на Атаманской площади пятерых героев первых боев с атаманом Семеновым. Это было в марте 1918 года. Банда Семенова была тогда отброшена Лазо в Маньчжурию, а трех казаков 2-го Аргунского регулярного полка (из них один был бурят) и двух читинских красногвардейцев мы хоронили на Атамановской площади. Иннокентий Николаевич тогда по собственному почину построил на могиле героев памятник — первый советский памятник (оружие героев — винтовки, вмонтированные в четырехугольный постамент)».

Но уже осенью того же года, когда Читу заняли белые, этот памятник был уничтожен. Однако его создатель продолжал жить и работать. Преподавал, творил… Именно в это время им был создан бюст основателя Читинского краеведческого музея Алексея Кирилловича Кузнецова, с которым он сдружился.

А организованная им весной 1918 года при Советах игра скаутов «Забайкальский экспедиционный корпус» получила поддержку и при режиме атамана Григория Семенова.

Его бойскауты участвовали в боях в апреле-мае 1920 года при обороне Читы от Народно-революционной армии ДВР и красных партизан. «Начальник дружины бой-скаутов Шестакович награжден Георгиевским крестом за заслуги, оказанные им во время боя под Читой 15 апреля, — писала 28 апреля «Забайкальская новь». — Три других бой-скаута получили за то же Георгиевские медали».

А 6 мая 1920 года в саду имени Жуковского (парк Дома офицеров) состоялся праздник скаутов. «Праздник открылся речью начальника дружины и старого друга скаутов И.Н. Жукова, указавшего на важное для скаутов  значение праздника св. Георгия и призывавшего их к неуклонному исполнению рыцарских законов и обычаев скаутов, — сообщала 9 мая «Забайкальская новь». — Обращаясь к зрителям, И.Н. Жуков высказал мысль, что если мы не воспитаем морально устойчивую, жизнерадостную и здоровую молодежь — надежду нашу, то бесполезны все наши теперешние стремления воссоздать в будущем порванные ткани народной жизни. После его речи скауты со своим начальником возобновили перед знаменем св. Георгия торжественное обещание».

Ровно через год там же в парке, но уже в Чите, ставшей столицей ДВР, вновь прошёл парад скаутов. И уже «Дальне-Восточная Правда» 10 мая писала: «Парад открылся гимном трудящихся «Интернационалом», исполненным оркестром духовой музыки, после которого И.Н. Жуковым была произнесена речь о значении скаутизма в деле воспитания молодого поколения в борьбе с хулиганством. Парад прошел с большим подъемом. Участвовало в нем до 400 скаутов обоего пола».

Автор подарка ДВР Советской России

И при белых, и при красных в Чите регулярно проводились выставки художников и скульпторов. Талантливых людей всегда было немного, их ценила и берегла любая власть.

Когда осенью 1921 года встал вопрос о том, что могла молодая Дальневосточная республика преподнести в дар Советской России в честь 4-й годовщины Октябрьской революции 1917 года, ответ на него предложил как раз скульптор Жуков. Он создал макет памятника «Социальная революция».

Автор так объяснял идею и содержание проекта «Памятник революции»: «На фоне полуразрушенной исторической стены — суровое, мужественное лицо пролетариата. Волосы — в то же время пламя. Сзади над лицом взметнулась волна охваченных энтузиазмом бойцов революции. Величина памятника по проекту — 30 саженей  высоты (1 саж.= 2 м.10 см.). Площадь перед стеной предназначена для народных собраний и торжеств. В дни революционных праздников памятник должен освещаться мерцающим пламенем факелов-лампионов. Мерцающий свет благодаря игре светотени будет сообщать непрерывную подвижность и жизнь монументальному изваянию, предназначенному не для городской площади, а для холма возле города (Воробьевы горы в Москве)».

Думаю, что и тогда он производил на зрителей разное впечатление. У кого-то вызвал восторг, а у кого-то —  ужас. Власти решили подстраховаться и назначили специальную комиссию. 25 сентября в «ДВТ» был опубликован «Акт осмотра».

«Назначенная Правительством ДВР комиссия по осмотру памятника Жукову, в составе художника В.Н. Пальмова, журналиста Н.Ф. Насимовича-Чужака и художника Н.Ф. Фролова, постановила:

1) Признать идею памятника интересной и достойной подношения Советской России.

2) Считать его как эскиз для установки в Музее Революции вполне законченным.

3) Полагая эскизный характер работы чрезвычайно трудным в отношении технического разрешения, признать необходимым, в случае постановки памятника в крупном масштабе, отдельные места проработать более детально, в соответствии с материалом и конструкцией, что будет возможным сделать на месте, в России».

Стоить отметить, что все члены комиссии входили в состав известной группы «Творчество», членом которой,  по сути дела, с момента её появления в Чите стал и Иннокентий Жуков, на ура принявший тогда идеи футуризма, пропагандируемые этой командой.

После этого Правительство ДВР командировало его вместе с супругой в Москву. Мандат ему подписал председатель Правительства Николай Матвеев. Причём было подчёркнуто, что их багаж и личные вещи «никаким вскрытиям, обыскам и конфискации не подлежат».

Вёз Иннокентий Николаевич и Грамоту Совету Народных Комиссаров РСФСР от Правительства Дальне-Восточной Республики», в которой был и такой абзац: «В дар революционной стране — основоположнице революционного Дальнего Востока  приносит Правительство ДВР изваяние — эскиз «Памятник революции» работы скульптора Иннокентия Жукова».

«Известный скульптор Ин. Н. Жуков выехал в Москву, — сообщал «ДВТ». — Жукову поручено Правительством ДВР поднести РСФСР в день четвертой годовщины Октябрьской Революции эскиз памятника в честь Октябрьской революции. В Читу И.Н. Жуков возвратится к январю 1922 года».

А 4 ноября уже газета «Правда» в заметке «К Октябрьским торжествам. Дар ДВР» опубликовала: «В Москву приехал из Читы известный скульптор Иннокентий Жуков. Ко дню 4-й годовщины Октябрьской революции он привез как дар ДВР проект монументального памятника «Социальная революция». Будущий памятник представляет полуразрушенную стену, на фоне которой выступает громадных размеров лицо — это пролетариат. Над головой революционная толпа охваченных энтузиазмом рабочих и бойцов революции. По проекту величина памятника — 30 саженей. Кроме того, Иннокентий Жуков передал Совету Народных Комиссаров приветственную грамоту ДВР».

Совет Народных Комиссаров, заслушав грамоту на очередном заседании, распорядился передать эскиз и грамоту на хранение в Колонный зал Дома Союзов. 29 января 1922 года в «Дальне-Восточном Пути» Жуков рассказывал о том, что происходило далее: «Эскиз памятника, украшенный зеленью и живыми цветами, находился на эстраде возле стола президиума. В зале было несколько тысяч человек. По открытии собрания председатель — тов. Александровский — огласил грамоту, чтение которой было покрыто громом аплодисментов. Такие же аплодисменты выпали на мою долю, когда я по предложению председателя вышел сказать маленькую речь о моих заданиях как художника».

Президиум МГСПС постановил отлить проект из бронзы: при тяжелом положении республики осуществить проект в том виде, как он предполагался автором, было в те годы невозможно. В Москве Жуков встретился с Луначарским и познакомился с Владимиром Маяковским.

22 ноября Жуковы из Москвы приехали в Петроград, а в канун нового 1922 года вернулись в Читу, где весь январь Иннокентий Николаевич добросовестно отчитывался об этой поездке. Людмила Вульфовна писала об этих отчётах: «Он не  забыл ни о чем, что могло интересовать граждан ДВР о жизни Страны Советов. Жуков подробно рассказывает о внешнем облике бывшей и новой столицы, о первых шагах НЭПа, о состоянии городского транспорта, о возрождении фабрик и заводов, об улицах, украшенных афишами и плакатами, зовущими народ на лекции, концерты, театральные зрелища, в художественные студии. Он ознакомился с  большой духовной жизнью, которой живут государственные центры РСФСР: репертуаром театров, концертными программами; побывал в основных музеях, на нескольких художественных выставках, на литературных вечерах. Он называет темы лекций, докладов и диспутов, устраиваемых в Политехническом музее, перечисляет книжные новинки научной, критической, художественной литературы, наименования журналов и газет. Рассказывая о результатах перестройки в области высшего и среднего образования, Жуков анализирует экономическую сторону этого большого и трудного дела».

Итогом этой поездки стал и будущий отъезд  Жуковых из Читы. Первым в столицу летом 1922 года отправился Иннокентий Николаевич, а уж после того, как он там обустроился, за ним перебралась и его семья.

Забытый мастер

Но, как и в дореволюционные времена, жизнь и творчество в столице не были для него лёгкими. Вплоть до получения персональной пенсии в 1931 году Иннокентий Жуков работал учителем в школах Москвы. Понятно, что его идеи скаутизма были активно использованы при создании пионерской организации.

Анатолий Луначарский писал об этом: «Иннокентий Жуков, забравшись в глубь Сибири, явился, в буквальном смысле этого слова, инициатором нового, советского, красного бойскаутизма. Он вносил в этот  бойскаутизм не только революционный дух, но и много своих милых и, по большей части, талантливых фантазий… Когда у нас стало строиться пионерство, Иннокентий Жуков был привлечен к этой работе и одно время стоял близко к самой верхушке организаторов этого дела. К нему относились с большим уважением».

Но главное дело его жизни — скульптура шла всё труднее и труднее.

«Тридцатые годы были особенно трудными в жизни И.Н. Жукова, — отмечала Л.В. Горбунова. — Несмотря на то, что теперь, казалось бы, ничто не мешало творческой работе в мастерской, скульптур с каждым годом становилось все меньше. Заказов было немного, возможности организовать свою выставку зависели от решений и разрешений Союза скульпторов. Художественная критика выбрала по отношению к Инн. Жукову позицию замалчивания его творчества… Все это было постоянной болью скульптора».

Тяжело переживал он и репрессии 30-х годов, жертвами которых стали многие его друзья и знакомые, в том числе в Чите.

В начале Великой Отечественной войны семья Жуковых эвакуировалась в городок Губаху за Пермью, но уже в июне 1942 года они вернулись домой. Иннокентий Николаевич продолжал работать и в качестве педагога, и в качестве скульптора. Страшный удар обрушился на него в октябре 1946 года — в мастерскую забрались хулиганы и превратили в груду обломков всё то, что создавал он последние 15 лет.  Было уничтожено более  ста работ мастера. Попытки восстановить мастерскую успехом не увенчались. А потом болезнь приковала его к постели. Не стало мастера 5 ноября 1948 года.

На целых 20 лет после этого его имя было вычеркнуто из истории, и лишь в 1960-е годы интерес к его творчеству вернул имя скульптора в отечественную историю. Вышли посвящённые ему и его творчеству статьи и книги.

Александр Баринов.