Моя еда

Этот материал является фрагментом бытописательной книги вашего покорного слуги Дважды пионер Советского Союза, посвященной наиболее знаковым приметам времени конца 80-х начала 90-х годов, и, в свою очередь, состоит из детских впечатлений от всего, что связано с сельским хозяйством и производством продовольствия.

Убежден, что последние советские и первые российские годы при всей своей неоднозначности, эта та пора, которую небезынтересно будет вспомнить всем.
Для нас, последних советских пионеров (1979-1981 годы рождения), это был период счастливого и беззаботного детства. Для поколения родителей (1950-1960) стабильной молодости. Для дедушек и бабушек (1925-1935) предсказуемой и обеспеченной зрелости.
Чья потеря? Моя находка:1987
Позднесоветской осенью еду можно было найти буквально под ногами. Речь, правда, не обо всем продовольствии, а лишь о картошке. Полузабытая примета того времени ее тогда частенько сушили во дворах многоквартирных домов. Гаражи были еще не у всех, дачи тоже. Вот и приходилось ссыпать осенний урожай, накопанный на поле, взятом крупной организацией для нужд своих сотрудников, и привезенный на служебном грузовике или автобусе, прямо у себя под окнами.
После просушки дворы оставались усыпанными картошкой. Что-то оставалось в траве, что-то считали мелочью и просто не собирали. При желании, если пробежаться по соседним дворам, можно было легко даром набрать себе одно-два ведра картошки. И ходили. И набирали. Причем не только маргиналы, но и вполне обычные люди. Зачем за что-то платить, если можно взять бесплатно.
То же самое касалось и капусты. Когда начинался сезон ее засолки, в горах листьев, валяющихся во дворах, вполне можно было отыскать небольшие кочаны.
Теперь все в прошлом. У народа появились дачи и гаражи, а сервис Картофель с доставкой навсегда оставил в прошлом дворы и детские площадки, засыпанные сохнущей картошкой.
Прыжок хряка: 1988
Перестройка время подсобных хозяйств. Продовольственное подспорье устраивали себе сотни организаций всех сфер деятельности от проектных институтов до крупных заводов. Были они и в воинских частях.
Подсобное хозяйство военно-строительного батальона в поселке Черновские, где тогда служил отец вашего покорного слуги, представляло собой кирпичное строение, разграфленное внутри на загоны из грубых неструганных досок. Внутри вонь, шум, два десятка взрослых свиней и полсотни поросят, и люди пара чумазых бойцов и несколько офицеров с проверкой из штаба. Мне, первокласснику, активно познающему мир и сопровождающему отца-майора, все это жутко интересно. При повторном визите, уже без взрослых, интерес сменяется страхом.
Свиньи, почуяв, что беззащитный ребенок пришел один, мгновенно перестали быть флегматичными увальнями. В загонах начинается движение и агрессивное хрюканье. Одна свиноматка, стряхнув с себя выводок поросят, начала носиться кругами чуть ли не по ним.
К испуганному первоклашке сквозь щели загонов потянулись далеко не добрые пятаки. А вожак свиностаи, щетинистый огромный, как мне тогда казалось, хряк с клыками, даже попытался выпрыгнуть из загона. Дверь из свинарника, как назло, была тугая и без помощи взрослых не открывалась. Все почти как в фильме ужасов.
Нынешние 30-40-летние, а у вас в детстве такое было?
Хлеба к обеду в меру бери: 1989
Завуч школы, плотная ворчливая тетенька, была почти в бешенстве. Еще недавно шумная толпа второклассников испуганно внимала педагогической даме.
Да в блокадном Ленинграде рабочим в день по 125 граммов хлеба давали. Люди гибли за него. А вы что себе позволяете? Кидаться хлебом? Он же всему голова, в подобном ключе она читала нам морали уже минут двадцать.
Виновницей кипиша была девчонка из параллельного класса, пойманная дежурным учителем с поличным за страшным преступлением. Будучи дежурной по столовой, она кинула в кого-то из сверстников куском хлеба, оставшимся после обеда предыдущего класса.
Обрушившаяся на наши бедные головы пропаганда сегодня ассоциируется с плакатом Хлеба к обеду в меру бери. Хлеб драгоценность, им не сори. Он появился в большинстве советских столовых в начале 80-х годов и ознаменовал рождение интересного парадокса.
С одной стороны, хлеб был дешевым, в некоторых столовых его даже раздавали бесплатно, а с другой стороны, в полной мере обеспечить им народ колхозы и совхозы уже не могли. Зерно и мука покупались за валюту у канадских фермеров. Для того чтобы сэкономить валюту, советское правительство формировало устойчивое мнение народа, что хлеб это святое. Активно использовалось идеологическое клише о том, как хлеб спас жителей блокадного Ленинграда. Нормы выдачи хлеба блокадникам школьников заставляли учить как Отче наш, а неуважительно пинать хлеб ногами в советских фильмах было дозволено только фашистам.
Который тут чеснок?: 1990
В 9-10 лет городскому советскому мальчишке трудно быть агрономом. Я исключением из общих правил никогда не был. Пробел в агротехнических знаниях в один прекрасный момент аукнулся грандиозной выволочкой от бабушки. Она жила в частном доме и активно вела подсобное хозяйство. Во время какого-то семейного торжества послали юного меня в огород надергать чеснока. Гордость от ответственного поручения сменилась унынием. Все вокруг зеленое, на сорняки мало похожее. Который тут чеснок?
На непонимание ситуации детский мозг отвечает мощным пофигизмом. Перед взорами недоумевающей родни явился я с ворохом самой разнообразной зелени лука, укропа, петрушки и даже редиски. Всего, что угодно, но только не чеснока. Потом была громкая педагогическая процедура и приходящее понимание: В том, что растет в земле, надо разбираться.
Фрукты на улице: 1991
После Забайкалья, где фрукты всегда были в дефиците, улицы крымского Симферополя, где жила и живет родня, просто шокировали. На фоне картофельно-огуречно-ранетных личных подворий Читинской области даже самый захудалый частный дом крымчанина выглядел фруктовым царством. То, что в южном регионе растительности, мягко говоря, побольше, чем в Сибири, можно было понять и не выезжая из Читы. А вот то, что в Симферополе абрикосы, сливы, шелковица, вишня или черешня растут прямо на улицах, долгое время не понимали не только дети, но и взрослые. И их можно было собирать даже под чужими окнами.
Хозяевам хватало урожая с деревьев, растущих на участке. То, что было на улицах, как правило, оставалось в свободном доступе. Иногда, правда, могли позвать нуждающихся соседей и одарить их урожаем на условиях самовывоза. Сам лично собирал на дереве шелковицу, которую ее хозяевам уже некуда было девать. Но и добровольные помощники не помогали. Ягода падала с огромной высоты и окрашивала асфальт в густо-сизый цвет.
К сожалению, та частная фруктовая фабрика теперь тоже примета прошлого. Деревья, высаженные в 50-х 60-х годах перед новенькими частными домами, давно не плодоносят, а кое-где и пошли на дрова. В девяностые годы как-то было не до их обновления, и сегодня на улицах теперь уже российского Крыма чтобы отыскать халявный абрикос или вишню, надо постараться.
Послесловие
А дальше начались лихие 90-е. Многотысячные очереди с обмороками пенсионеров и номерками на руках, чтобы никто, не дай бог, не прорвался вперед. Вал продуктового импорта китайская тушенка Великая Стена, датская ветчина Палпи, завозной фруктовый концентрат Юпи и спирт Ройал, и прочая-прочая-прочая. Зарплату в городах не платили месяцами, а на селе годами. Советскую систему колхозов постепенно сменил частник. Но и эта эпоха тоже скоро ушла в историю. Социалистическую мораль и аморальную эпоху безвременья окончательно победила частная собственность. Теперь в магазинах есть все, сельское хозяйство (при должном старании) может приносить хорошую прибыль, но наша ностальгия никуда не делась. Ностальгия по поездкам на картошку, по школьным обедам за рупь двадцать, по молоку, продаваемому прямо на обочине. Ностальгия по детству и молодости.