Монгольская народная революция, или Создание ещё одного «Буфера»

100 лет назад, 11 июля 1921 года, в столице Монголии Урге (ныне Улан-Батор) военный министр и главнокомандующий Монгольской народной армии Дамдины Сухэ-Батор заявил о победе в стране народной революции. Правда, Монгольская Народная Республика (МНР) была провозглашена только в ноябре 1926 года. В чём же были особенности монгольской революции 1921 года и кто был её творцом?

«Аратская революция»

Так назвали её авторы одноименной монографии, изданной в Москве в 1957 году, Гавриил Кунгуров и Иннокентий Сороковиков. Араты — это монгольские крестьяне-скотоводы, составляющие подавляющее большинство населения Монголии. Рабочие в стране, конечно, тоже были. Но это были либо русские, либо китайцы. Значительную часть населения составляли ламы огромного количества действовавших в стране дацанов, но в политике они особого участия не принимали, хотя…

Вообще в этой книге были применены достаточно типичные для того времени штампы. Красные идеализировались и героизировались, особенно их вожди, а противники уничижались и карикатурировались. Одновременно применялся главный метод советской фальсификации — умалчивание, как отдельных имён, так и событий и фактов.

«Впереди войск Народной Армии под развевающимся красным знаменем ехали члены ЦК Народно-Революционной партии и Временного правительства. За ними стройными рядами следовали цирики Народной Армии. Народ восторженно встречал свою родную армию, которая спасла его и завоевала ему свободу, — в традиционном ключе того времени описывали события авторы «Аратской революции». — На площади революционные войска остановились. Их встретили члены ургинской партийной организации и празднично разодетая группа приближенных Богдо-гэгэна. Здесь состоялся первый митинг в освобожденной монгольской столице. 9 июля 1921 года было проведено совещание ЦК Народно-Революционной партии, на котором постановили: Богдо-гэгэна оставить ханом с ограниченными правами. Печати пяти министерств и дела принять от старых министров. Установить революционную народную власть для организации новой жизни и культуры монгольских господ. Вместо временного правительства сформировать постоянное».

Далее авторы утверждают, что «ЦК партии наметил постоянный состав правительства. Министрами были назначены не только члены Народно-Революционной партии, но и представители феодально-теократических кругов. Сухэ-Батор оставался на посту военного министра, главнокомандующего и председателя Военного Совета Монгольского государства, Чойбалсан — на посту помощника главнокомандующего. На следующий день был оформлен новый состав правительства, объявлено собрание членов феодального правительства и всех находившихся в это время в Урге князей. В назначенное время в помещении Министерства внутренних дел собрались члены старого правительства, нойоны и знать. Все они были в парадных шелковых халатах с дорогими пудурганами (меховыми нарукавниками) и знаками отличия различных степеней — разноцветными шариками на высоких шапках, украшенных перьями и лентами. Все они разместились по правилам родового местничества, тщательно соблюдая степень знатности и служебные ранги… Старые министры не возразили ни слова. Реакционные ламы и князья не могли открыто выступить против Народного правительства, так как стремление народа к новой, счастливой жизни, как пламя, охватило всю страну, и всякое сопротивление реакции было бы немедленно сломлено революционным аратством. Так называемое автономное правительство Внешней Монголии капитулировало. В тот же день во всех министерствах новым министрам почтительно на хадаках были переданы ключи, печати и дела». Упомянуты только три имени – Богдо-гэгэн, Сухэ-Батор и Чойбалсан.

Но, судя, с одной стороны, по публикациям в газетах ДВР в июле 1921 году, а с другой — по современным исследованиям историков, всё было далеко не так однозначно.

Народный вождь и его соратники

6 и 7 июля 1921 года в Ургу вступили части Экспедиционного корпуса, созданного командованием 5-й армии РСФСР и Народно-революционной армии (НРА) ДВР. Решение о вводе войск в Монголию Политбюро ЦК РКП(б) приняло ещё 16 июня. В своем решении оно предупреждало о необходимости соблюдения уважения к традициям и религии монголов. Известный историк из Красноярска Владимир Дацышен в «Очерках истории Монголии в ХIX — первой четверти ХХ вв.» отмечает, как конкретизировалось это решение Политбюро: «26 июня 1921 г. вышло «обращение политуправления Реввоенсовета войск Сибири к личному составу Экспедиционного корпуса в связи со вступлением частей Красной Армии на территорию Монголии» за подписью начальника Политуправления РВС войск Сибири В. Мулина. В подписанной 1 июля 1921 г. военным министром и главнокомандующим войсками Дальневосточной республики В.К. Блюхером инструкции своим войскам говорилось: «При вводе войск ДВР на территорию Монголии, безусловно, держаться как принципа китайского суверенитета над этой территорией, так и программы самоопределения национального освобождения Монголии».

Возглавлял Экспедиционный корпус начальник 35-й стрелковой дивизии 5-й советской армии Константин Нейман. Это его части отбили атаку войск барона Романа Унгерна на Троицкосавск в июне 1921 года и отбросили их обратно в Монголию. На территорию соседей корпус вступил тремя колоннами. В центральную колонну, в которую были включены 103-я бригада, 5-я Кубанская кавалерийская дивизия, были включены и части Монгольской Народной Армии под командой Сухэ-Батора. А в состав второй колонны, основу которой составляли 105-я бригада и 35-й кавалерийский полк, включили и монгольский конный отряд во главе с Чойбалсаном. Наконец, в третью колонну вошла 2-я Сретенская кавалерийская бригада Народно-революционной армии (НРА) ДВР. Отдельно действовали специально созданные партизанско-диверсионные отряды Петра Щитинкина и Евгения Лебедева. Даже этот перечень показывает, что монгольские части были далеко не главными. Но, возможно, именно им дали возможность первыми войти в столицу, которую в тот момент покинули части барона.

В 1921 году вождю Аратской революции Дамдины Сухэ-Батору (1893-1923) было всего 28 лет. Он был потомком местных благородных разбойников, грабивших богатых и помогавших бедным. Юность его была тяжёлой, а образование, которое он получил, было несистемным и непостоянным. Когда ему было 18 лет, у них с будущей женой Янжимы (из-за его бедности её родители поначалу отказали в свадьбе) родился первый ребенок. А на следующий год Дамдины пошёл на службу в армию Богдо-гэгэна, лидера борьбы за независимость Монголии. И в том же 1912 году смышлёного парня отправили на учёбу в только что созданную русскими офицерами Худжир-Булунскую военную школу. По её окончании вахмистр Дамдины был направлен на службу в пулемётный эскадрон. В 1913 году он наконец-то официально женился. В конце июня 1914 года Сухэ направили в части, которыми командовал ещё один будущий лидер Народной революции —  Хатан-Батор Максаржав (1878-1927). Там он уже возглавил пулемётную роту. Сухэ-Батором он стал в 1918 году, когда его рота сыграла большую роль в бою в районе Халхин-Гола, когда разгромили войско баргутов Бавужава и Сухэ получил право назваться «богатырём» («Батором»). Интересно, но в том же году он демобилизовался и устроился на работу в типографию в Урге. Там он получил и свое первое политическое образование. После того, как китайцы, воспользовавшись тем, что в России полыхала гражданская война, оккупировали Монголию, Сухэ-Батор стал членом одной из подпольных групп сопротивления. Даже когда в июне 1920 года была создана Монгольская народная партия, Сухэ-Батор не был её лидером. Он был воином, но не политиком. И когда первая группа монгольских революционеров отправилась в 1920 году в Москву, ни Сухэ-Батора, ни Чойбалсана в её составе не было. Их оставили в Иркутске обучать военному делу.

Современный аспирант Калмыцкого госуниверситета Норовсамбуу Наранжаргал установил, что после того, как они четыре месяца проучились в Иркутске, уже в Верхнеудинске они организовали выпуск революционной газеты «Монголын унэн» («Монгольская правда»). И в ноябре 1920 года именно они написали обращение к советскому правительству с просьбой о выделении войск для борьбы с Унгерном. Третьим с ними был войсковой лама (сан он снял только в 1923 году) Дарьжанвын Лосол (1898-1940).

Когда в феврале 1921 года барон Роман Унгерн со своей Азиатской дивизией разгромил китайцев и помог Монголии во главе с Богдо-гэгэном вновь обрести независимость, красные монголы вступили с ним в партизанскую войну. Именно тогда (9 февраля 1921 года) Сухэ-Батор был назначен главнокомандующим Монгольской народной армией. На I съезде Монгольской народной партии (МНП), проходившем в российской Кяхте, он в качестве военного министра вошёл в состав Временного революционного правительства.

Его авторитет буквально взлетел после того, как вместе с советскими войсками он занял Ургу. Именно тогда на сторону красных монголов перешёл его бывший командир Хатан-Батор Максаржав, авторитет которого до того был значительно выше, чем у Сухэ-Батора.

Малообразованный, сильный и преданный не очень понятным, но привлекательным идеям, Сухэ-Батор как нельзя лучше подошёл на роль лидера новой Монголии, которую в Москве, вероятно, рассматривали в качестве ещё одного «Буфера» на восточных границах РСФСР. В 1922 году и он, и Чойбалсан, и Максаржав были награждены советским орденом Красного Знамени.

Но при этом Сухэ-Батор так и остался сыном арата, уважающим своего старшего командира, верящим в священность Богдо-гэгэна, в традиции и обряды своего народа. Он был действительно аратским вождём.

Революцию поддержали и Хутухта, и Богдо-гэгэн

15 июля 1921 года в издававшейся в Чите главной большевистской газете «Буфера» «Дальне-Восточной Правде» (с её подшивкой ознакомился в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова и в Государственном архиве Забайкальского края) была напечатана следующая информация: «Перед занятием Урги Хутухта через глашатаев на площадях, базарах города призывал народ встретить радушно Красную монгольскую армию и Соввойска, указывая, что красные идут как друзья и никому не причинят вреда. Нарревправительство и войска в 10 верстах от города встретил начальник дворцовой стражи Хутухты и приветствовал от имени Хутухты. Весь город был наполнен гарцующими всадниками в праздничных халатах. Вся Урга была на улицах. Правительство и командиры частей получили от Хутухты в знак дружественного отношения к Нарревправительству и войскам красные шелковые шарфы. Беспрерывно являются представители монастырей и других слоев населения, приносят подарки и выражают благодарность за освобождение от банд Унгерна. 9-го июля старое правительство передало свою власть Нарревправительству».

На следующий день в этой же газете была дополнительно напечатана краткая, но важная заметка: «При отступлении белых из Урги Хутухта не хотел следовать за ними и остался в Урге».

И Богдо-гэгэн, и Хухутхта Дамдинбазар были значительно старше и опытнее своих молодых соотечественников-революционеров. Содномын Дамдинбазар (1874-1923) был одним из крупнейших иерархов буддизма в Монголии, которому принадлежали 28 монастырей и дацанов. В 1911-1912 годах лично принимал участие в боях за независимость Монголии, был одним из руководителей штурма Кобдо, в котором участвовал и Сухэ-Батор. После того, как барон Унгерн разгромил китайские войска в Монголии, именно Джалхандза-хутухта VIII, как его именовали, возглавил правительство. Поначалу он был настроен против местных революционеров, но, по мере укрепления их позиций и роста авторитета северного соседа, позицию  так же, как и Богдо-гэгэн, поменял. Интересно, что в апреле 1922 года он вновь стал главой правительства, теперь уже народного, и возглавлял его до своей смерти в июне 1923 года.

Глава буддийской сангхи Монголии Богдо-гэгэн VIII (1869-1924) в 1911 году стал вождём национальной революции, установившей независимость Монголии. В 1919 году Богдо-хан был отстранён китайцами от власти, но расправиться с ним они не рискнули.

Как отмечал уже упоминавшийся современный историк Норовсамбуу Наранжаргал, в августе 1920 года именно Сухэ-Батор с товарищами привез в Верхнеудинск текст обращения к советскому правительству «От князей и лам Монголии» с просьбой о помощи. Его отправили в Москву, в Наркомат иностранных дел, а копию — в Сиббюро ЦК РКП(б). Но советская сторона с ответом затягивала, поэтому Богдо-гэгэна в феврале 1921 года на троне восстановил барон Унгерн. После Монгольской народной революции 1921 года Богдо-гэгэн  продолжал оставаться монархом с ограниченными правами вплоть до своей кончины в 1924 году.

Первое народное правительство

13 июля 1921 года «Дальне-Восточная Правда» напечатала заметку «Новое монгольское правительство», в которой сообщалось о том, что «10-го июля вечером состоялась торжественная передача власти от старого монгольского правительства новому народно-революционному правительству». И был приведен список членов этого правительства:

«Бодо — Председатель Совета Министров и Министр Иностранных дел, Далама-Тунцух Дороча — Министр Внутренних дел, Данзан — Министр Финансов, Максаар — Министр Юстиции, Сухэ-Батор — Военный Министр.

Товарищи Министров: Жисмыт Тун — Индел, Жамурано — Внутдел, Жамбян Гун — Финансов, Хатон-Батор — Воендел, Токтоо — Юстиции».

То есть первым лидером был не Сухэ-Батор, а Догсомын Бодоо (1885-1922), который был одним из самых образованных людей Монголии. Он обучался в школе монгольской письменности в Урге, работал писарем при Шабинском ведомстве Богдо-гэгэгна, был преподавателем при российской консульской школе переводчиков. Владел русским, китайским, маньчжурским и тибетским языками. Был корректором, а потом журналистом в Харбине, а потом издавал газету в Урге. Участвовал в создании Народной партии. В августе 1920 года вёл переговоры с представителями Коминтерна в Иркутске. После этого он вернулся в Ургу, где год был советским резидентом, передававшим сведения о противниках (китайцах, а затем унгерновцах). 1 марта 1921 года был избран министром иностранных дел первого народно-революционного правительства, а в апреле одновременно занял пост премьера. Он и возглавил в июле Народное правительство, а в августе того же года в составе монгольской делегации встречался с Владимиром Лениным.

10 августа 1921 года советское правительство решило оставить в Монголии один полк, который должен был помогать в борьбе с остатками белогвардейских отрядов, всё ещё остававшихся в разных уголках страны. Экспедиционный корпус, разгромивший войска барона Унгерна, 4 сентября 1921 года был расформирован. А 5 ноября 1921 года в Москве был подписан советско-монгольский договор о дружбе и сотрудничестве. Москва активно помогала Урге, направляя туда коммунистов, в том числе из числа бурят, которые помогли построить советский аппарат управления республикой.

Революция завершилась, а дальше… «Революция пожирала своих детей». В начале 1922 года был обвинён в заговоре Бодоо, которого объявили «врагом народа» и казнили. С ним были казнены и другие члены  первого революционного правительства, потом казнили добивавшегося их казни министра финансов Данзана. После того, как в 1923 году умер Сухэ-Батор, ряд его соратников был обвинен в том, что они его отравили. Современные монгольские историки не поддерживают эту версию.

К власти не сразу, но пришёл «монгольский Сталин», бывший личный переводчик Бодоо, помощник главкома Сухэ-Батора Хорлогийн Чойбалсан (1895-1952), который, по примеру великого северного соседа, развернул в Монголии в 1930-е годы массовые репрессии и создал культ своей личности. Но это была уже другая часть истории монгольской революции.

А 100 лет назад, в июле 1921 года, всем, кто праздновал в Урге победу революции, казалось, что для двух миллионов монголов наступает самый счастливый период в их многовековой истории.

Александр Баринов.