«Человек эпохи возрождения» — Кузник

На белой скатерти из хлопка цветными маркерами начертаны стихи, рисунки, пожелания и благодарности за тёплый приём. Эту скатерть хозяева расстилают всякий раз, когда у них дома бывают видные гости. За полвека в просторной квартире побывали десятки именитых людей: медики и театралы, поэты и прозаики, художники и журналисты. Сейчас этот небольшой отрез ткани обладает исторической ценностью. А хранителем рукописной истории является глава семейства — Борис Кузник. Учёный-физиолог, врач, профессор, писатель, общественный деятель. В наши дни таких разносторонне одаренных людей называют «человек эпохи Возрождения». Совсем недавно, 17 сентября, ему исполнилось 95 лет! Практически всю свою жизнь Борис Ильич посвятил науке и искусству, объединив два этих титанических пласта человеческой деятельности в своей душе. В благодарность за бескорыстный многолетний труд «Забайкальский рабочий» посвящает несколько газетных страниц удивительной истории жизни этого человека…

Начало

Фото из личного архива Бориса Кузника

Неожиданная встреча

Лёгкий морозец пробегал по кончикам пальцев. Стоя под навесом у входа в консерваторию, больше похожую на старинный замок, Элеонора внимательно вглядывалась в лица каждого выходящего из неё любителя искусства. Сердце трепетало: «А вдруг уже ушёл?», «А вдруг не заметил?» Волнения добавляли надоевшие толчки подруги, уже переминающейся с ноги на ногу: «Ну сколько можно ждать? Холодно! Пойдём уже».

«Сейчас, подожди…» — отвечала девушка. Что-то подсказывало ей, что он не мог пройти мимо. Иначе зачем бы ему было каким-то неведомым образом добывать себе билет на концерт, когда они уже давно были распроданы?

Молодой и неугомонный, в свои 27 лет он уже был главным врачом детской больницы в городе Каменске-Уральском. Совсем ненадолго приехал в Саратов, чтобы повидаться с родными, и волею судьбы столкнулся накануне в театре со скромницей Лёлей — молодым инженером местного завода.

Когда неожиданный знакомый рассказывал девушке о своём ответственном деле, о коллективе, интересных вечерах и загородных прогулках с друзьями из общежития, её щёки предательски краснели — то ли от восхищения, то ли от стыда: «А мне о себе и рассказать-то нечего…» Именно поэтому, когда молодой человек проводил её до дома, Лёля обмолвилась, что завтра будет на концерте в консерватории.

Фото из личного архива Бориса Кузника

Каково же было её удивление, когда во время антракта к ним с подругой подлетел уже знакомый темноволосый медик: «Девушки, когда концерт закончится, подождите меня у входа!» И они ждали. Она ждала.

— Борис! — улыбнулась и встрепенулась Элеонора, поймав наконец-то в дверном проёме взгляд знакомых карих глаз. Тогда она ещё и не подозревала, что увлекательные истории, рассказанные молодым врачом в театре, это лишь одна маленькая веха в начале его большого, многогранного пути. Остальную часть ей предстояло пройти с ним вместе, рука об руку, под фамилией Кузник.

Фото из личного архива Бориса Кузника. За столом с Булатом Окуджавой

Счастливый билет

Десяток ног, не разуваясь на пороге, с какой-то товарищеской вольностью зашагал в скромную хозяйскую гостиную. Уже через несколько минут небольшая квартирка без удобств наполнилась голосами гостей, заливистым смехом и аппетитным шкворчанием, доносившимся из кухни.

Вот так неожиданно к Борису Кузнику на обед нагрянул весь преподавательский состав кафедры нормальной физиологии. Для них это было совершенно естественное явление — сегодня зайти к Борису Ильичу, а завтра, например, к Игорю Дмитриевичу Боенко, заведующему кафедрой. Во многом именно благодаря последнему в рабочем коллективе воцарилась атмосфера безусловной любви и взаимного понимания. Честно говоря, в такие моменты Кузник благодарил судьбу за то, что она подарила ему шанс оказаться в Читинском медицинском институте.

В 1955 году его, главного врача-педиатра, пригласили во вновь образованный медицинский вуз, открывшийся в далёком Забайкалье. Без грамма сомнения Борис Ильич бросил всё и рванул в Читу, на тот момент даже не осознавая, что это был его счастливый билет и что багуловый край станет для него второй малой родиной.

На грани отчисления

Сегодня люди, хоть раз общавшиеся с Борисом Кузником, едва ли поверят, что в студенческие годы этот человек был на грани отчисления из института, пусть даже по собственному желанию. В медицинский институт парня занесло практически случайно. Из образования тогда у Борьки только и было, что десять классов вечерней школы рабочей молодёжи, которую он окончил с далеко не отличными отметками. Мама, всю жизнь проработавшая учителем истории, умоляла сына:

— Я не хочу, чтобы ты, как я, всю жизнь работал в школе. Другое дело врач. Послушай меня, поступай в медицинский институт.

Тут и друзья из вечерней школы, как сговорившись, все подались в медики. «Да и я пойду», — решил Борис.

Фото из личного архива Бориса Кузника. Санкт-Петербург, Зимний Дворец. Борис Кузник с доктором медицинских наук Владимиром Хавинсоном, 2006 год

Всё бы ничего, вот только уже на первом курсе юноша столкнулся с адом для него — анатомией. Да и преподавателю латинского языка он не понравился: сдавать латынь молодой человек ходил тринадцать раз! Иногда возникала мысль бросить институт. Но неведомое внутреннее чутьё вновь несло его к квартире соседки-врача, которая периодически давала ему читать научную литературу.

Две книжки Ивана Павлова — его лекции о работе главных пищеварительных желёз и о высшей нервной деятельности — первокурсник прочитал на одном дыхании, будто перед ним были не учёные трактаты, а роман Александра Дюма. Стоит ли говорить о том, что Борис твёрдо решил преодолеть все препятствия и заниматься научной работой в кружке при кафедре нормальной физиологии.

Первый идеал

— Я хочу заниматься условными рефлексами, — смущаясь, заявил Борис, после долгих ожиданий попав наконец на приём к заведующему кафедрой нормальной физиологии профессору Евгению Сергеевичу Иваницкому-Василенко.

— А свёртыванием крови вы заняться не хотите? — спросил тот.

— Да нет, вот условными рефлексами… Я и книгу Павлова о них несколько раз прочитал…

– Похвально, похвально, но условные рефлексы — не моя стихия. Я уже тридцать лет занимаюсь изучением процесса свёртывания крови, но до сих пор не знаю, как он

осуществляется, — отвечал преподаватель. — Вот что я вам посоветую: походите на заседания кружка, послушайте доклады других студентов, сделайте реферативное сообщение хотя бы о тех же самых условных рефлексах, сдайте успешно экзамен… А после этого мы, может быть, и поговорим о вашей научной работе.

Слушая лекции Иваницкого-Василенко, Борис окончательно влюбился в физиологию. Профессор был для юноши идеалом мудрости, а мечта проникнуть в дисциплину глубже, чем это было возможно на занятиях, помогла смириться с ненавистной анатомией.

На четвёртом курсе сбылась мечта Бориса — профессор поручил ему заняться изучением условно-рефлекторной регуляции процесса свёртывания крови. И ему это удалось. Через несколько месяцев упорных опытов над собаками условные рефлексы были выработаны. К сожалению, работа в те годы не была опубликована, хотя на состоявшейся в 1949 году конференции профессор Иваницкий-Василенко упоминал о данных, полученных Кузником. Но кто из серьёзных учёных станет читать тезисы, опубликованные в материалах конференций периферийного вуза? Так приоритет был утерян.

Статья Бориса Ильича об условных рефлексах выйдет лишь в 1956 году, когда он уже будет работать в Читинском медицинском институте. Тогда же вдохновлённый физиолог напишет целый ряд статей, посвящённых изучению форменных элементов и сосудистой стенки в процессе свёртывания крови. Вот только подтолкнёт к этому молодого учёного уже совсем другой человек.

Фото из личного архива Бориса Кузника. Игорь Дмитриевич Боенко

Второй идеал

Кафедру нормальной физиологии, куда в середине прошлого века совершенно неожиданно попал Борис Ильич, можно было с полной уверенностью называть островком демократии в тоталитарном государстве. Создал такую атмосферу Игорь Дмитриевич Боенко — заведующий кафедрой и человек, которого Кузник боготворит и по сей день.

Двум своим новоприбывшим ассистентам — ещё совсем зелёным Борису Ильичу и Лилии Павловне Розовой — было позволено абсолютно открыто дискутировать, предлагать свои идеи по работе, выражать мнение о прослушанных лекциях. Быть может, учёная судьба Кузника сложилась бы совсем иначе, попади он тогда в более жёсткую, не допускающую возражений обстановку.

— Принесите мне вашу кандидатскую работу, — как-то попросил Бориса Ильича Игорь Дмитриевич. Без лишних вопросов Кузник предоставил заведующему своё исследование, а на следующий день был вызван в кабинет.

— Так вы у Иваницкого-Василенко занимались изучением процесса свёртывания крови? — спросил Боенко. — Вот этой тематикой вы и будете продолжать заниматься.

— Что? Но, Игорь Дмитриевич, я хотел бы под вашим руководством заняться той интереснейшей проблемой, над которой работаете вы, — ответил Кузник.

Он знал, что тема регуляции кровяного давления важна для заведующего кафедрой и тот посвятил ей свою докторскую диссертацию.

— Это вы хотите. А я хочу, чтобы вы развивали собственное научное направление.

Редко кто из заведующих мог пойти на подобный шаг. Вот так с лёгкой руки Боенко у Бориса Ильича в Читинском медицинском институте появилось собственное направление, которому было посвящено около 30 докторских, больше сотни кандидатских диссертаций и множество статей, написанных им и его учениками. А вскоре на кафедре возникло содружество студентов, занимающихся в научном кружке. Этой деятельности в жизни Кузника отведена отдельная глава.

Екатерина Ерёменко.

Продолжение следует…